– Она ведь даже еще не переспала ни с кем, – доверительно поделилась Кирстен.
Андреас чуть не поперхнулся:
– Кирстен!..
– А что такое?
– Ты сейчас наговоришь лишнего, а потом у тебя с Черстин будут неприятности.
– Отчего же? Ты ведь ничего ей не расскажешь?
Андреас со вздохом должен был признать, что да, он ничего не расскажет.
– Не знаю, переживает ли она из-за этого…
– А ты?
– Что – я?
– Переживаешь?
– Мне-то из-за чего переживать? – непритворно удивилась Кирстен. – Кстати, не нальешь мне еще немного выпить?
– Я думаю, что тебе хватит.
– Ну, пожалуйста, Андреас. Я ведь не делаю ничего плохого, да? Я же не алкоголик. Честное слово. У меня сегодня и день рождения, к тому же…
– Даже с учетом дня рождения, – твердо сказал Андреас.
– Один бокал. Мартини с соком.
Твердости Андреаса хватило ненадолго:
– Ну хорошо, – со вздохом сдался он. – Где твой бокал?
– Один мартини, без сока, – вдогонку ему крикнула Кирстен.
Андреас отыскал в гостиной мартини и вернулся на кухню с двумя бокалами. Он ведь не был за рулем. Решил, что ему тоже не помешает немного «подкрепиться».
Кирстен тем временем переползла на пол под подоконником. Подтянув колени к груди, она задрала голову вверх и пыталась сквозь стекло и свет уличных фонарей рассматривать звезды.
– О, – обрадовалась она, – давай сюда. Так на чем мы остановились?
– На том, что ты не переживаешь.
– Ах, да. Мне-то с чего переживать? С невинностью я рассталась еще в школе.
– Кирстен, хватит…
– Хватит что? – удивилась девушка.
– Ты меня шокируешь.
– Ты не выглядишь, как наивный младенец, – поделилась Кирстен. – И вообще, не перебивай, сделай милость. Это было в старших классах. На один из уик-эндов наш класс отправился на экскурсию в другой город. Ночевали мы в кемпинге. Девочки, естественно, с девочками, мальчики – с мальчиками. А Черстин в последний момент заболела. Мне пришлось ехать без нее. И ночевать тоже без нее. И никого из девочек ко мне не подселили…
– И что же было дальше? – не утерпел Андреас.
– Дальше ко мне на сок с печеньем… то есть на водочный коктейль с «Рафаэлло» заглянул Аксель.
– И вы… ну…
– Ага, – кивнула Кирстен, – мы даже не стали ждать для приличия, пока в остальных номерах все стихнет.
– И как тебе показался первый раз?
Самому Андреасу начинало казаться, что вроде бы он был гораздо трезвее в начале разговора и лучше соображал, чего можно, а чего нельзя делать, думать, говорить и так далее.
Кирстен пожала плечами, сделала большой глоток аперитива:
– Знаешь, никаких особых восторгов. Прелюдия была куда приятнее.
– А потом?
– Что – потом?
– Вернувшись в Стокгольм, вы продолжили практиковать? Чтобы… Эээ… Изменить твое первое впечатление от интимной близости.
– Нет, – призналась Кирстен, – я с самого начала знала, что этим все и ограничится.
– Но почему? Он тебе не нравился?
– Очень нравился, – ответила Кирстен со вздохом, – и я ему тоже нравилась.
– Тогда в чем же дело? Какой смысл начинать, если не предполагаешь продолжения?
– Дело в том, что… Аксель нравился и Черстин тоже.
– Так она не знала?
– Не знала и не узнала.
– А кто знал?
– Да никто не знал, что ты пристал, вот заладил!
– Получается, что я первый, кто об этом слышит?
– Получается, что так.
– А если ты призналась бы в этом Черстин, возможно, она согласилась бы уступить тебе возможность встречаться с Акселем?
– Видишь ли, Андреас, Черстин, может быть, и сделала бы столь великодушный жест. Но вот на ком остановил бы свой выбор Аксель, неизвестно.
– Так ему нравилась и Черстин тоже?
– Ага, – кивнула Кирстен, – с нами всегда так.
– По-моему, ты все усложняешь.
– Однажды, – не слушая его, продолжала Кирстен, – мы с сестрой обсуждали это непонятное явление. Я по-прежнему ничего не рассказывала ей, разговор о мужчинах зашел случайно. И мы решили, что раз нам нравятся одни и те же мужчины, более того, раз мужчины сами не могут определиться, которая из нас им нравится больше, так пусть между нами не встает ни один мужчина. Ну их. Так спокойнее.
Она засмеялась.
Андреас спокойно покачал головой:
– Кирстен, ты все еще веришь в этот подростковый бред?
– Верю, – печально ответила она, – как же не верить? Так постоянно происходит.
– Кирстен…
– Кирстен, ты не поможешь мне собрать посуду?
На этот раз Черстин не стала зажигать на кухне свет. Она просто возникла в дверном проеме, уперев руки в бока.
– А разве все гости уже ушли? – удивилась Кирстен.
– Почти все, – ответила сестра. – Томми вызывает такси, но, похоже, он еще долго будет это делать. Мари и Адам пытаются собраться с мыслями, отскрести себя от ковра и тоже отправиться по домам. Чем раньше мы начнем уборку, тем скорее мы ляжем спать.
– А я спать не хочу, – заявила Кирстен и отправила в рот остатки мартини.
Черстин пожала плечами:
– Я могу убрать свою часть, а ты утром уберешь свою.
– Вот что, мои дорогие, – решительно вмешался Андреас, – Кирстен на этот раз права. Зачем завершать праздник мытьем посуды и прочими малорадостными вещами?
– Что же ты предлагаешь? – недоуменно спросила Черстин.
– Отложить все дела до утра. Давайте ляжем спать, а утром со свежей головой и с новыми силами…
– Подожди, ты что, опять собираешься остаться у нас на ночь?
Андреас засмеялся:
– Прости. Конечно, я навязываюсь. Просто, видимо, уже привык, что вас нужно каждый раз спасать от уборочных работ. Конечно, я сейчас отправлюсь домой.
– Да пусть остается, Черстин, – подала голос вторая двойняшка.
– Я смотрю, вы тут спелись?
– Да ты посмотри, сколько он выпил. Куда ему сейчас идти?
