школьный бал, открыл передо мной всю нелицеприятную изнанку!
– Как ты заговорила, – уважительно заметил Аксель, – как по писаному. Послушай, Черстин… Это было давно, согласись. Я был дураком…
– Дураком, это точно, – охотно согласилась девушка.
– Да ладно, брось. Прошло столько лет. Я часто вспоминал тебя…
– Меня или Кирстен?
– Иногда я вспоминал и Кирстен. Но тебя я вспоминал чаще.
– Даже и тогда ты не смог бы сделать выбор?
– Нет, не смог бы, – неожиданно ответил Аксель. – Наверное, это потому, что обе вы были не для меня.
– Вот как, – пробормотала Черстин. – Что ж, надеюсь, ты все-таки встретил свою любовь.
– Еще нет. Но ведь и жизнь еще не окончена. Пока что я могу целиком сосредоточиться на живописи.
– Как интересно. Ты ведь мечтал стать мотогонщиком?
Аксель засмеялся, задорно, дерзко:
– Мечтал. До тех пор, пока однажды не улетел на мотоцикле в канаву загородной трассы… Пришлось поваляться с гипсом. Но руки у меня были свободны… Не поверишь, от скуки я принялся раскрашивать книжки-раскраски племянника, которые валялись по всему дому в большом количестве. И по моей спальне в том числе. Раньше, чем закончились фломастеры, я понял, что меня не устраивает этот инструмент. Тщательно закрашивая элементы и детали на картинках, я понял, что мне не нравятся эти картинки, что надо попытаться нарисовать другие, лучше и интересней.
Он снова засмеялся:
– Не представляешь, куда только не заносило меня впоследствии это начинание. Без специального образования я иллюстрировал детские книжки, издания фэнтези, оформлял стенды, и стены в кафе раскрашивал. Даже компьютерным дизайном занимался.
– К чему же все это привело?
– К чему? Да к тому, что я теперь счастлив, занимаясь любимым делом. Некоторые из моих картин продаются в лавке, которую содержит моя мама, и, надеюсь, вовсе не потому, что она всячески впаривает их покупателям.
Черстин вежливо улыбнулась. Она не знала, что сказать.
Аксель помолчал.
– Мне пора идти, – нерешительно начала Черстин.
– Да, тогда я был дураком, – не слушая, перебил ее Аксель. – Но ты осталась одним из самых светлых моих школьных воспоминаний. Как-то я путешествовал по Норвегии. Меня поразил и вдохновил вид одной из лесных опушек. Я провел там несколько дней подряд, отрываясь лишь для короткого сна и еды. Получился замечательный пейзаж. Не банальный, не избитый, сочный лесной пейзаж с радующей глаз зеленью.
Черстин кашлянула.
– Но, сколько я ни смотрел на этот пейзаж, мне казалось, что ему чего-то недостает. Может быть, птицы, лесного зверя? Косули, вышедшей из чащи? Нет, все это было не то… И тогда я дорисовал на картине девушку. Очень тонко, светлыми, нежными красками. Словно фея озера или древесная нимфа заблудилась и вышла к людям. Я рисовал эту девушку с тебя, Черстин… По памяти. Не представляешь, как сложно пришлось. Но результат того стоил. Недавно эту картину купили, невзирая на внушительную цену. Я сам не хотел ставить такую цену на эту картину – мама настояла. Сказала, что это одна из моих лучших работ. Я спорил, но потом сдался. Картина удалась настолько, что не поднималась рука вставлять ее в раму… Впрочем, это неважно. Черстин, почему ты смеешься? В чем дело?
– Теперь я понимаю, почему подпись на картине показалась мне знакомой…
– О чем ты говоришь? Ты что, видела ее? Мою картину? Ты видела свой портрет? Где? Когда?
Аксель разволновался не на шутку.
– Он, – перебила его Черстин, – твой пейзаж уже несколько недель висит в нашей с Кирстен спальне, над кроватью… Твою картину мне подарили, Аксель.
– Звучит просто невероятно. Так не бывает.
– Видишь, бывает… Спасибо тебе за нее.
– Выходит, если бы не наши встречи в старших классах, я бы не написал эту картину…
– Выходит. Аксель, ты не поможешь мне?
– Сначала скажи, что ты простила меня.
– Да, – Черстин с удивлением прислушалась к своим ощущениям, – я действительно простила тебя.
Джек Девенпорт прикончил вторую порцию картофельного салата, запивая ее имбирным элем, и лениво размышлял, стоит ли съесть на десерт кусок яблочного пирога с корицей.
Официант то и дело пробегал неподалеку от Джека, но Джек все еще не мог определиться, следовательно, и официанта не подзывал.
Сидя в глубине зала, Джек с ленцой оглядывал других посетителей, останавливая взгляд на хорошеньких девушках. Поскольку симпатичных девиц в ресторанчике было немного, а новые посетительницы не спешили сменить их, Джек задумчиво уставился в окно.
Внезапно он чертыхнулся вслух, чуть не подскочив на месте. Бросив вокруг быстрый взгляд в поисках официанта и не обнаружив его, Джек махнул рукой, полез в карман, бросил на стол несколько купюр и стремительно покинул помещение.
Он шел быстро, но не настолько, как можно было ожидать. Самым простым было окликнуть или нагнать, подойти, хлопнуть по плечу, заговорить. Но Джек не знал, испортит ли это ситуацию. Он не хотел рисковать.
Пошел снег. Джек с досадой стряхивал снежинки, которые превращались на его смуглой коже в прозрачные водяные капельки. Пришлось ускорить шаг, так как его ускорила и преследуемая им особа.
– Андреас!
– Что?.. Кто это?
– Андреас, это я, Кирстен.
Остатки сна еще не слетели с него.
– Ты не могла бы позвонить попозже? Я еще сплю, – проворчал Андреас. – В конце концов, должен же я когда-нибудь выспаться? В Новый год все равно не удастся, так почему бы не перед сочельником?
– Говорю тебе, вставай, лежебока!
– Да что случилось-то?
– Черстин нашлась.
Они подъехали к месту встречи практически одновременно.
– Ты уже здесь? А где Джек?
– Вон он.
– Надо же, не узнал его. Привет, Джек. Где она?
Джек протянул руку, указывая на дом с красной крышей и низкими башенками по ее периметру.
– Я следил за ней от ресторана, – объяснил он, – решил, что могу и спугнуть.
– Она все-таки не дичь, – недовольно проворчала Кирстен.
– Это вместо «спасибо»? – удивился Джек.
– Спасибо, – сказал Андреас.
– Ну, приятель, я смотрю, ты все-таки не отступился от своего.
– Да, наверное. Так где сейчас Черстин?
– Второй подъезд справа, третий этаж, – кивая на дом, ответил Джек.
– Откуда ты знаешь этаж? – удивилась Кирстен.
– Она зашла в подъезд, кроме нее, никто туда больше не входил. Буквально через минуту зажегся свет на третьем этаже. Он пока не гас. Она дома. Номер квартиры можно высчитать… впрочем, Андреас, смотри – кто-то заходит в подъезд!
Андреас ринулся к дверям…
– Почему ты остановил меня?
– Если бы я тебя не задержал, ты непременно ломанулась бы туда вслед за Андреасом…
