где до закрытия помогал девушке справляться с толпой покупателей, жаждущих заполучить подарки и сувениры для своих близких на Рождество.
Почему-то Андреас уже очень хорошо знал ассортимент магазинчика… За дезертирство из офиса стыдно ему не было. Они как раз сдали серьезный и важный проект. В офисе царила обстановка ленивого довольства и расслабленности. Все отпаивали друг друга кофе, обносили коробками с шоколадными конфетами, подсчитывали будущие прибыли, а директор, задумчиво поиграв бровями, выписывал премии.
– Не хочешь перейти к нам работать? – в шутку осведомилась Кирстен, когда день закончился, последний покупатель убрался восвояси, и можно было отключать электроприборы, закрывать кассу, жалюзи и запирать магазин до следующего утра.
– Нет, спасибо. Меня вполне устраивает моя нынешняя работа. Кстати, возможно, в скором будущем меня сделают руководителем департамента. Руководитель, которому сейчас подчиняюсь я и еще несколько начальников отделов, выходит на пенсию. Нужна замена.
– И ты…
– И я – самая вероятная кандидатура. Я на хорошем счету, правда.
– Но только не после сегодняшнего дня, верно?
– О чем ты? – Андреас подозрительно покосился на Кирстен.
– Ты ведь сбежал с работы, чтобы спасти меня, – напомнила она.
– Ах, да. Ну, я сказал, что у меня разболелся зуб и что я поехал к стоматологу.
– Не забудь завтра предъявить вырванный зуб…
– Хорошая шутка. Смешная. А, главное, очень гуманная.
– Так ты у нас теперь завидный жених, – задумчиво сказала Кирстен.
– А то. Еще немного прибавят зарплату, и можно будет думать о том, чтобы начать откладывать на собственный дом. Интересует?
Все с тем же задумчивым видом Кирстен посмотрела на Андреаса:
– Нет.
– Я так и знал, – засмеялся он. – Знаешь, ты тоже не интересуешь меня в этом смысле.
– Негодяй. Разве я менее красива?
– Ты потрясающая, – заверил он.
– Но я не Черстин, верно?
– Именно.
– Даже не знаю, обидеться мне, оскорбиться или стукнуть тебя ручкой швабры.
– Помнится, кто-то только что сказал, что его не интересует замужество за перспективным молодым сотрудником?
– Ага, верно.
– Ты можешь быть довольна. Ведь я вижу разницу между вами, а, значит, вы не можете быть одинаковыми.
Кирстен засмеялась.
– Сколько еще будет перемалываться эта тема?
– Пока вода льется на крылья мельницы, – серьезно заверил Андреас.
– Подвинься, мне нужно закрыть жалюзи.
– Сходим куда-нибудь поужинать?
– Да, с удовольствием.
17
Что же ей все-таки предпринять?
Черстин в раздражении выключила радио, настроенное у нее в ноутбуке и работающее через Интернет.
Льющиеся из динамика в изобилии рождественские песенки и шуточки диджеев, посвященные сочельнику, выводили ее из себя.
Ее настроение, ее восприятие праздничных мелодий было бы совсем иными, если бы с ней рядом был кто-то…
Черстин так и не придумала себе никакого занятия. Единственным ее занятием были попытки выкидывать из головы все события последних месяцев. События упорно лезли обратно. Они не желали раскладываться по полочкам, забываться и уходить в прошлое, где им было самое место.
«Наверное, было бы здорово сейчас оказаться дома, – неожиданно подумала она, – обнять Кирстен…»
А еще – посмотреть на картину, подаренную ей Андреасом.
Черстин внезапно ощутила, насколько сильно она соскучилась по этой картине. Ей нравилось ощущение волшебства и таинственности, возникающее при рассматривании картины. Девушка, изображенная на ней, была так легка, так невесома…
«Вот она-то наверняка свободна, – подумала Черстин, – не зависит от чужого мнения о ней. Хочет – отличается от леса и деревьев, хочет – сливаясь с ними, становится незаметной, неуловимой».
И вообще, какая, в конце концов, разница, что думают о нас даже самые ближайшие родственники?
Кто сказал, что они обязательно оказываются правыми?
Жизнь еще не прожита, еще рано подводить итоги, рано судить о том, что делалось правильно, а что неправильно…
Черстин все сильнее хотелось увидеть картину.
Может быть, если попробовать нарисовать эту картину самой, то отпустит желание непременно увидеть оригинал?
Одевшись и вызвав такси, Черстин отправилась в лавку художников, адрес которой привычно нашла в Интернете.
Очутившись в лавке, она даже потерялась. Растерянно подумала, что с нее вполне хватило бы карандаша с мягкой резинкой, акварельных или медовых красок, простого альбома. Все это продавалось в любом супермаркете. Зачем она сюда приехала?
Это было настоящее царство художников, рай для создающего произведения искусства. Разнообразие кистей и кисточек, красок, палитр, холстов, рам, мольбертов, бумаги и множества вещей, которым Черстин даже не знала названия…
Она растерялась.
– Черстин? Привет! Что ты тут делаешь?
Черстин подняла глаза.
Из глубины помещения к ней направлялся какой-то молодой человек. Лицо парня показалось Черстин смутно знакомым.
– Тоже стала художницей? – продолжал тем временем молодой человек, подходя все ближе. – Ты теперь настоящая красавица. Тебя и не узнать, поверь! Я наблюдаю за тобой уже минут десять. Все гадал, где же видел тебя. Когда ты подняла глаза, я понял, где мог тебя видеть. Ну, и твои чудесные волосы. Ты молодец, что не стрижешься. Их блеск ни с чем спутать нельзя. Но все-таки ты как-то неуловимо изменилась… Так зачем ты здесь? Пришла за маслом, холстами?
Черстин покачала головой:
– Прости… Боюсь, что не знаю тебя.
– Вот это новости, – рассмеялся парень, – как это ты меня не знаешь? Откуда же мне известно твое имя?
Девушка молча пожала плечами со смущенным видом.
– Мы учились в одной школе, – продолжал парень, – даже встречались. Правда, недолго.
– Аксель?
– Надо же, узнала. Не думал, что у тебя такая короткая память.
– Наверное, это потому, что мне не очень-то хотелось вспоминать вещи, связанные с тобой.
– Неужели ты до сих пор обижена на меня?
– Ты встречался и со мной, и с моей сестрой! А когда я попыталась пригласить тебя на последний
