собой дверь, заставив Митча вздрогнуть.
— Ну, мальчик мой, ты еще больший болван, чем я предполагала, — проворчала Харриет Стоун.
— Джинни тут ни при чем, — объяснила ему Дорис. — Это мы с твоей бабушкой придумали.
Митч растерянно провел рукой по волосам. Похоже, ударившись головой о камень, я стал хуже соображать, подумал он.
С улицы снова донесся топот. Подскакав к дому, верховой прокричал:
— Мэр Форест! Шериф Харви объявился в городе и стреляет во всякого, кто попадется ему на глаза!
29
Стоун соскочил с лошади недалеко от центра города. Здесь слышались выстрелы. Он только надеялся, что у жителей Логана хватило здравого смысла попрятаться по домам. Медленно продвигаясь по улице, Стоун миновал оружейный магазин, парикмахерскую и тут увидел Мика Харви. Бывший шериф нетвердо стоял на ногах посреди улицы и палил по окнам.
— Харви! — окликнул его Стоун, укрывшись за столбом.
Оборачиваясь на голос, Харви покачнулся и с трудом проговорил:
— К-кто здесь?
Стоун уже подошел совсем близко. Он выглянул из-за столба и насмешливо спросил:
— У тебя какие-то проблемы с этими окнами?
Харви уставился на него, тщательно пытаясь сообразить, с кем говорит.
— Кто… кто это? — переспросил он.
— Судебный исполнитель Стоун, — ответил Митч.
— Ха! — выкрикнул Харви. — Этого не может быть. Стоун мертв.
— Жаль разочаровывать тебя, но у меня много жизней, Харви.
— Стоун?.. Нет… нет, не может быть! Мои двоюродные братья пристрелили этого сукиного сына.
— Неприятно приносить плохие новости, но братьев у тебя больше нет, Мик, — сказал Стоун.
— Значит, я больше не шериф? — вдруг сообразил Харви.
— Не сомневайся.
— Подож-жди. Так ты что, убил их всех? — дошло до пьяного.
— Прости, что не брал расписок, но уверяю, что мне пришлось приложить к этому руку.
— Тогда я должен убить тебя, — вдруг решил Харви.
Стоун снова укрылся за покосившимся столбом, продолжая наблюдать за бывшим шерифом.
— Послушай, Харви, — снова заговорил он. — Ты пьян. Стоит тебе поднять револьвер, и ты станешь покойником. В этом, конечно, есть свои преимущества. Тебе не придется утром просыпаться с головной болью, спрашивая себя, что же случилось. Ты просто не проснешься.
— Но я… я… — забормотал Харви и, к изумлению Стоуна, заплакал. — У меня больше никого не осталось… никого… — захлебывался он слезами.
— У тебя никого и не было, — сурово произнес Стоун.
— Что ты знаешь о моих братьях? — рыдал Харви. — Пока они не помогли мне, я был никем.
— Ты никем и остался, — усмехнулся Стоун.
— Они были моей семьей! Человек не может жить без родных и близких… — Харви опустился в грязь, раскачиваясь из стороны в сторону. Стоуна охватило отвращение. Какое жалкое зрелище! И этот человек охранял закон! Теперь он не стоил и медного гроша. Митч подошел и приподнял Харви.
— Расслабься! Вскоре пообщаешься вволю там, где тебе место. Пошли!
Вирджиния сидела в комнате, закрывшись от всех и чувствуя себя совершенно опустошенной. Она тихо плакала, не в силах осознать, что, хотя у Митча была возможность остаться с ней, он предпочел другое и теперь уж точно ушел из ее жизни навсегда.
Внезапно кто-то тихонько постучал в окно. Вирджиния приподняла занавеску и увидела Митча. Мурашки пробежали у нее по спине. Она утерла заплаканные глаза, открыла окно и уселась на подоконник, так и не сумев заставить себя поднять глаза на мужчину, которого так любила.
— Ты поймал Харви? — поинтересовалась она, чтобы как-то снять нараставшее напряжение.
— Да, конечно, — ответил он коротко.
Снова наступила тишина. Митч молча вглядывался в нее. Наконец Вирджиния не выдержала.
— Ты хотел мне что-то сказать? — спросила она, думая, что уж лучше бы он поскорее попрощался и ушел, и одновременно страшась этого.
— Я хотел извиниться. Дорис и бабушка сказали, что не ты просила мэра Фореста предложить мне должность шерифа. Ты же знаешь, когда я чувствую себя загнанным в угол, то ломлюсь головой в открытую дверь.
— Ты прощен, — прошептала Вирджиния, боясь, что голос выдаст ее чувства. — И это все?
— Посмотри мне в глаза, Джинни, — тихо произнес Митч.
— Лучше бы ты поскорей уехал отсюда, — еле сдерживая рыдания, проговорила она.
— Всю жизнь я убегал от людей, от общений, не желал быть связанным. Правда состоит в том, что я убегал от жизни. И я устал от этого. Я устал быть трусом, — откровенно признался Стоун.
— Ты не трус, Митч Стоун! — возразила Вирджиния, поднимая на него глаза.
— О нет! Даже ты отвергла меня. Когда я умираю, то я герой, но стоит мне выжить, и я уже проклятый лицемер.
— Ты же знаешь, что это не так… — пролепетала Вирджиния.
Митч улыбнулся, и глаза его зажглись знакомым огнем. Он склонился к ней и прошептал на ухо:
— Можно мне войти?
— Может, не стоит… — все еще колебалась она.
Но Митч уже перемахнул через подоконник и оказался в комнате. Вирджиния быстро отступила к двери.
— Добро пожаловать… Но… я… я действительно не понимаю… — бормотала она.
— Не убегай от меня, Джинни. Все равно, где бы ты ни оказалась, я непременно буду рядом.
— Я не могу… я не могу… Ты при всех отказался от меня. Я не могу… — всхлипывала Вирджиния, даже не стараясь сдержать слезы. Он сжал в ладонях ее лицо.
— Ты знаешь, что всякий раз, когда улыбаешься мне, ты уносишь с собой частицу моего сердца? А когда смотришь на меня так, я снова сгораю от безумной любви к тебе? — признался Митч.
— Пожалуйста, — рыдая, умоляла Вирджиния, — перестань… Уходи… Уезжай и оставь мне те немногие воспоминания о том, что у нас с тобой было…
— Между нами действительно было так немного?.. — спросил Стоун.
— Да! По сравнению с тем, что могло бы быть!
— А что у нас могло бы быть, Джинни?
— Дом, — начала Вирджиния, но запнулась.
Митч провел пальцем по ее губам.
— Семья…
Он заглянул ей в глаза.
— Нежная любовь… — шепотом договорила она.
И тут Митч поцеловал ее. Поцелуй был настолько сладким и долгим, что она не могла остаться безучастной и обняла его. Обняла и притянула к себе, хотя была уверена, что он не останется с ней. В нем столько жизненных сил, что ни одна женщина не смогла бы удержать его. И она должна позволить ему уйти.
— Я люблю тебя, Митч, но не буду удерживать. Иначе я стану тебе обузой, и ты будешь несчастен…
— Жизнь с тобой могла бы осчастливить меня, — возразил Стоун.
