— Тебе не кажется, что это не самый подходящий момент для подобных разговоров?
— Возможно, и нет, — не сразу ответил Джед. — Но думаю, он должен все знать, и мне бы хотелось, если ты не возражаешь...
— Что он должен знать? — прервала его Джорджи, нахмурившись.
— О нас, разумеется, — насмешливо бросил Джед.
Джорджи нахмурилась еще сильнее. Без сомнения, после всего, что произошло сегодня вечером, она в ближайшее же время разорвет помолвку с Эндрю. И речи быть не может, чтобы теперь выходить за него замуж. Однако это касается только ее, никаких «нас» нет!
— Джед, я действительно думаю, что сейчас не время говорить об этом.
— Но мне не терпится рассказать о нас твоему дедушке и Гренди...
— Что тебе не терпится? — Джорджи вскочила с кровати и, не веря своим ушам, уставилась на него сверху вниз.
— Они будут так рады, Джорджи...
— Джед! — закричала она. — Я не знаю, о чем ты думаешь, но уверена: это не те вещи, о которых стоит рассказывать бабушке и дедушке. Они же будут шокированы.
Уж она-то точно была шокирована. И растерянна.
— Ты шутишь? — удивился Джед. — Они будут на седьмом небе от счастья, узнав, что мы снова вместе!
Джорджи резко выпрямилась. Она уже успела накинуть ночную сорочку, но почувствовала себя голой под его обжигающим взглядом.
Джед тоже поднялся.
— Мы же снова вместе, Джорджи. — Это прозвучало как утверждение, а не вопрос.
— Нет, мы не вместе, Джед, — возразила она. — То, что произошло сегодня... — Джорджи непроизвольно отступила, заметив недобрый блеск в его глазах. — Это ничего не значит, Джед...
Ему на лицо легла тень, губы изогнулись в злой усмешке.
— Не беспокойся, Джорджи, я не собираюсь тебя трогать. Я слишком зол, чтобы рисковать, — мрачно проговорил он. — Что ты имела в виду, говоря, что наша любовь ничего не значит?
— Я думаю, так бывает с людьми, которые когда-то были женаты... Секс...
— Не смей произносить это вслух! — ледяным тоном прервал ее Джед. — Я сказал, что мы занимались любовью, потому что так оно и было.
Джорджи решила пойти на небольшую уступку.
— Возможно, — осторожно согласилась она. — Но...
— Никаких «возможно». Никаких «но». — Он яростно тряхнул головой. — Мы любили друг друга, Джорджи! Неужели для тебя это ничего не значит?
Джорджи нервно пожала плечами.
— Думаю, нами овладел обычный животный инстинкт, который привел к случайному сексу... Естественные потребности организма...
— Сделай одолжение, не пересказывай чушь, вычитанную в дешевых женских журналах, — грубо оборвал ее Джед, начиная подбирать с пола свою одежду.
Джорджи подняла с пола рубашку и протянула ему.
— Спасибо, — коротко бросил он. — Итак, ты утверждаешь, что я гожусь лишь на то, чтобы удовлетворять твои естественные потребности?
— Ничего подобного я не говорила, — запротестовала Джорджи. — Почему ты занялся со мной любовью, Джед? — почти зло спросила она.
— Знаешь, в тот момент я как-то об этом не думал! — Он уже оделся. — Полагаю, мне лучше уйти прямо сейчас, пока мы не наговорили друг другу лишнего.
— Да, — согласилась Джорджи, пряча глаза. Она не хотела, чтобы он уходил, не хотела, чтобы они вот так расстались. Однако никак иначе это и не могло кончиться. Никогда им не стать семьей — ни сегодня, ни в будущем...
— Замечательно, — зло бросил Джед, направляясь к двери. — Надеюсь, это никак не отразится на твоих посещениях нашего дома. Гренди нуждается в тебе.
— Нет, конечно, нет, — поспешила уверить его Джорджи, чувствуя, что еще немного — и она попросит его остаться.
— Тогда я пошел...
Джорджи отвернулась.
— Да.
Она не видела, как он ушел. Через несколько секунд в коридоре зашумел лифт...
Джорджи медленно опустилась на пол и начала раскачиваться из стороны в сторону, обхватив плечи руками. По щекам беззвучно текли слезы, присыпая солью разбитое вдребезги сердце.
Потому что, какие бы глупости она ни наговорила сегодня Джеду, ей было абсолютно ясно, что она все еще любит его.
А он равнодушен к ней так же, как и два года назад!..
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
— Что происходит между тобой и Джедом?
Джорджи оторвалась от газеты, которую читала вслух Эстель, и удивленно посмотрела на пожилую женщину.
— Между мной и Джедом? — переспросила она, выигрывая время.
С того памятного воскресенья прошло уже четыре недели, и Джорджи не могла сказать, что часто видела Джеда за это время.
— Все отлично, — осторожно ответила она. — Джед, конечно, очень занят, но и у меня самой не слишком много свободного времени. Я говорила тебе, что редактор одобрил мою вторую книгу?..
— Джорджи, я знаю, что больна, — невесело улыбнулась Эстель, — но я не сумасшедшая! Ты и Джед... — она поморщилась. — Вы на самом деле не мирились, да?
Это было так неожиданно, что Джорджи открыла рот. Кто посеял у Гренди такие сомнения?
Джорджи проводила около Эстель все свободное время. Они болтали, гуляли в саду или читали вслух, как, например, сегодня. Ни Джед, ни дедушка не появлялись лишний раз у нее в комнате, давая возможность всем троим спокойно сосуществовать. Эстель же свободно общалась со всеми...
Наконец Джорджи нарушила и так затянувшуюся паузу:
— Если я сделала что-то, из-за чего ты решила...
— Пожалуйста, Джорджи, не думай, что я совсем впала в маразм. — Гренди насмешливо скрестила руки на груди. — В последнее время ты вела себя просто чудесно. Думаю, тебе нелегко было притворяться...
— Гренди...
— Ради бога, дай мне закончить, дорогая. Я беспокоюсь о тебе, ты не очень хорошо выглядишь.
Последние четыре недели были такими трудными, что Джорджи вообще сомневалась, что сможет их пережить. Было невероятно тяжело приходить сюда каждый день и делать вид, что она счастлива, в то время как жизнь безнадежно разваливалась. Хотя почему разваливалась? Она уже развалилась!
— Я много сил отдаю моей книге...
— Ты много сил отдаешь, обманывая старую женщину, которая знает тебя гораздо лучше, чем ты думаешь, — спокойно возразила Гренди. — Джорджи... — Она не договорила, потому что дверь неожиданно распахнулась и на пороге появился Джед, видимо, пришедший прямо из офиса, о чем свидетельствовали его деловой костюм и белая рубашка.
Джорджи почувствовала, что бледнеет. Это нечестно, подумала она, мужчина не имеет права быть таким привлекательным. За последние четыре недели любовь, которую она вновь открыла в себе, измучила ее до предела.
