визиря, в них перечислялись все формы принудительного труда и налоги, которые упразднялись в этих городах. Мы видели, что в феодальном обществе Гераклеопольского периода эти хартии вольностей отмечали первый этап в освобождении крестьян и ремесленников. Предоставляя привилегированный статус немногим, они создавали прецедент, на котором остальные основывали свои требования.
Революция позволила народным массам в отдельных местах и на некоторое время разрушить социальную и политическую структуру Древнего царства. Бедняки врывались в административные помещения, выбрасывали на улицу указы, отчеты и прочие документы, похищали для своих нужд документы, подтверждающие право собственности и «перечни» товаров и людей. Они силой брали то, что принадлежало царю и знати.
Реорганизация египетского общества, в отличие от Греции и Рима, не достигла кульминации в виде полной, ничем не ограниченной демократии. Едва ли можно представить себе фараонов, царей-богов, властелинов по божественному праву, создающих выборные должности, советы старейшин или созывающих народные собрания. Тем не менее в рамках патриархальной системы им удалось улучшить социальное и политическое положение простолюдинов, наделив их правовым статусом и открыв им доступ к административным должностям.
Папирусы, найденные Флиндерсом Петри в Кахуне и Гуробе, маленьких городках Центрального Египта, дают нам некоторое представление о положении простолюдинов, живших в период с XII по XVIII династию. Мы видим столь значительные перемены в обществе, что объяснить их, кроме как результатом описанной выше смуты, невозможно. Привилегии и хартии вольностей уже не упоминаются. Не говорится и о царском домене, поскольку царю принадлежит вся Черная Земля.
Простой люд деревень и городов (nut) именуется «крестьянами» (sekhetiu) и «горожанами» (вnkh n nut). Они распределены по профессиям, определены их права и обязанности, каждый играет свою роль в жизни государства. Судя по текстам, работники были разделены следующим образом: папирусы из Кахуна сохранили «перечни лиц» (upet remtu), составленные от имени воина и от имени жреца (kheri-heb). Куда были включены мать, жена, дочь, сестры, слуги – лица находящиеся в зависимости от них и обязанные жить вместе с ними[225]. В других документах упоминаются «домашние описи» (imt-per)[226].
Контролер класса жрецов составляет опись своего имущества для сына, которому передает свой пост при условии, что тот позаботится об отце, когда он состарится. Хранитель печати начальника работ завещает принадлежащую ему собственность брату, жрецу, который впоследствии оставляет имущество его жене с четырьмя слугами. Жрец, глава жреческого класса, продает свою должность писцу. К одной из описей (imt-per) приложена расписка на сумму, уплаченную службе визиря в качестве пошлины за передачу имущества. Другие документы приводят списки людей, подлежащих принудительному труду в заупокойных храмах царя, а также содержат информацию о натуральных налогах, которыми облагались лица, занимавшие различные должности.
В этих записях небольшого египетского города есть много неясностей, которые необходимо прояснить, но поражает один факт – здесь мы встречаем те же административные формальности, которые при VI династии царь навязал тем, кому были дарованы царские хартии. Все выглядит так, будто система держателей хартий распространилась на все общество.
Каждый человек числится обладателем определенной профессии – жреца, воина, крестьянина или ремесленника, при этом указываются зависимые от него члены семьи или нанятые им слуги. Кроме того, так же, как в эпоху Древнего царства, Привилегированные могли продавать и завещать землю, подаренную им царем, при условии получения на это разрешения монарха и регистрации сделки в налоговом органе; в пору Среднего царства те, кто владел землей и государственными должностями, могли завещать их своим детям или продать родственникам (?) свою должность – гражданскую, военную или жреческую – при условии, что они должным образом оформят сделку в ведомстве визиря и уплатят пошлину.
Документы Фиванской Новой империи дают ясное представление о положении крестьянина при новом порядке.
Земля Египта, которая теперь называется «полями фараона», разделена визирем и его представителями на участки (shedu, peseshut), которые передаются обрабатывающим их крестьянским семьям. Управляет таким хозяйством глава или член семьи – мужчина или женщина, – носящий титул или занимающий должность «инспектора» (rudu) и отвечающий за обработку земли. Время от времени, по мере изменения в распределении работ внутри семьи в связи с болезнью или старением ее членов, составляются новые инвентарные описи (imt-per) и «перечни лиц», согласно которым новые члены семьи получают свои участки и выбирается новый rudu.
Названия земельных участков и имена возделывающих их людей вносятся в дубликаты реестров, хранящиеся в казначействе и Житнице фараона. В спорных случаях можно было обратиться к этим записям, даже спустя сотни лет, чтобы установить, имеет ли человек право обрабатывать конкретный участок[227]. Об этом со слов жрецов рассказал Геродот. Он приводит информацию о земле и положении крестьян в правление Сесостриса, то есть при Фиванской Новой империи. По словам Геродота, Сесострис разделил землю между египтянами, выделив каждому по равному квадратному участку, для чего египтяне должны были тянуть жребий[228] . Фиксируя налоги, которые каждый должен был выплачивать ежегодно, царь обеспечивал пополнение государственной казны. Если при разливе воды Нила уносили часть участка, царь направлял инспекторов, чтобы оценить ущерб и соответственно уменьшить налоговую ставку.
В общем, крестьянин платил налоги и выполнял принудительные работы в соответствии с установленными законом тарифами, которые нам неизвестны[229]. Несомненно, тарифы эти были суровыми, но устанавливались они не произвольно, а после того, как крестьянин выполнял свои обязанности, он мог работать на своем участке. Глава семьи передавал участок в дар своей жене и детям (примитивная форма завещания), земля также могла распределяться между членами семьи[230]. Но каждая переуступка земли регистрировалась в государственных органах и облагалась пошлиной. За счет этих пошлин фискальные органы довольно значительно увеличивали государственные доходы. Кроме того, они всегда знали, на ком лежит ответственность за обработку того или иного участка земли. Несомненно, революция пошла на пользу крестьянам: из рабов они превратились в свободных владельцев переходящей по наследству земли, обладающих правовым статусом.
Положение крестьянина улучшилось, но можем ли мы сказать, что он теперь был надежно защищен от нужды?
Свободный человек, подлежащий принудительному труду и облагаемый налогами, которые представляли собой величину постоянную, не зависящую от размера собранного урожая, имел больше обязанностей, чем раб. Можно ли верить мрачной картине, нарисованной неким писцом, весьма довольным своей должностью и противопоставляющим своему положению тяжкую долю крестьянина?
«Я слышал, ты оставил должность писца… что ты собираешься возделывать землю… Разве ты не помнишь, каково это – быть фермером, когда урожай облагается налогом? Черви уничтожили половину зерна, остальное доели гиппопотамы.
Поля кишат крысами, с неба спускаются тучи саранчи, скот и птицы губят урожай… Какое горе для фермера! То, что останется на току, заберут воры. Хомуты… истерлись, волы, что тащат плуг, умирают от истощения прямо на поле… и тут в паланкине прибывает писец и облагает налогом урожай… У носильщиков есть дубинки, а у чернокожих – пальмовые трости. «Отдавай зерно!» – говорят они. А зерна нет… Тогда они швыряют фермера на землю и принимаются бить его. Его заковывают в цепи и бросают в канал. Он погружается в воду, барахтается там. Рядом стоят его жена и дети – они тоже закованы в цепи, а соседи бегут прочь, унося свое зерно»[231].
Городские ремесла были службой, такой же, как крестьянская или чиновничья. Из стел, посвященных Осирису, на которых горожане писали свои имена и профессии, мы видим, что число ремесел постоянно растет.
Ремесленники, до смуты прикрепленные к мастерским царя, храмов или знати, теперь стали свободными и, что называется, секуляризованными. Карьера человека творческой профессии или ремесленника, выросшего из подмастерья в профессионала, знакомого со всеми «секретами» ремесла, теперь давала больше простора для инициативы.
