Мы с Бондаревым понимающе переглянулись. Вот зачем захватившим судно боевикам понадобился аппарат газовой резки! Чтобы вырезать дверь в реакторный отсек, заклиненную забаррикадировавшимся в отсеке исламским террористом. Тут я вспомнил, что час, который отпустили нам захватившие ледокол боевики, истекает с минуты на минуту, и, наклонившись к Бондареву, шепнул:

– Товарищ полковник, время. Пора везти на ледокол солярку и газорезательный аппарат.

– Пора, – также тихо ответил мне он. – Только передавать террористам газорезчик нельзя. Если они начнут из машинного отделения резать дверь в реакторный отсек, а в это время начнется штурм, то любой случайный выстрел, не говоря уж о взрыве гранаты, может привести к взрыву газовых баллонов. А если взорвутся ацетиленовый и кислородный баллоны, на судне начнется объемный пожар, и попасть в реакторный отсек станет невозможно.

– Но если не привезти боевикам газорезчик, они же могут начать убивать заложников! – в полной растерянности пробормотал я.

– Могут, – согласился Бондарев. – Вот я и попробую выторговать у них дополнительное время.

Не зная, что ответить, я в оцепенении уставился на Бондарева, буквально чувствуя, как неумолимо бегут отпущенные нам секунды. С ответом меня опередил Углов, который и сам прекрасно ориентировался во времени.

– На время очередной заправки ледокола в совещании объявляется перерыв! – сказал он. – Всем командирам оперативно-боевых групп пройти на ледокол «Арктика» для ознакомления с судном! Пятнадцать минут на изучение обстановки, после чего я жду от каждого доклад с планом по освобождению захваченного судна… Отставить! – Произнес он через секунду, переменив свое решение. – Планы доложите на месте. Я иду вместе с вами.

Наши сотрудники разом поднялись из-за стола и направились к выходу. Я присоединился к Бондареву, но он остановил меня:

– Отправляйся на «Арктику» вместе с остальными. Генерал очень на тебя надеется. А горючее я отвезу террористам и без тебя.

Как же мне не хотелось оставлять его, но иного выхода не было. Так и не сказав Бондареву ни слова, я поспешил за нашими офицерами.

Возле здания управления стояли заправленный топливом автозаправщик и небольшой пассажирский автобус, обыкновенный «ПАЗ». Вслед за механиком с «Арктики» мы направились к автобусу. Я немного замешкался, ожидая, когда выйдет из здания Бондарев. И Углов нетерпеливо поторопил меня:

– Овчинников! Живее!

Пришлось подчиниться. Генерал взбежал по ступенькам следом за мной и, усевшись на переднее сиденье, приказал водителю:

– Поехали!

Но когда мы уже тронулись, я все-таки увидел, как из дверей управления портом вышел полковник Бондарев и зашагал к стоящему наготове автозаправщику.

60. Капитан Овчинников

Морской порт, Мурманск, 15 марта, 14.50

«ПАЗ» остановился у огромного сухого дока, за стенами которого виднелись мачты и палубные надстройки стоящего в доке судна. По приказу Углова мы высадились и построились возле автобуса, после чего Георгий Гришин повел всю нашу команду на судно. Поднявшись по длинной, сваренной из нескольких маршей, металлической лестнице, мы через открытую Гришиным дверь вошли внутрь дока. Я никогда прежде не видел стоящий в доке атомный ледокол и не представлял, насколько он огромен. В этих величественных обводах корпуса, глухих бортах, сваренных из броневой стали, нетипично высокой для гражданского судна палубной надстройке – во всем ощущалась огромная мощь, способная продавливать и взламывать многометровые арктические льды. Я даже остановился на проложенном в доке пандусе, невольно залюбовавшись увиденным мною судном. Однако долго любоваться ледоколом времени не было. Да и не за этим мы сюда пришли. Пока я разглядывал стоящий в доке ледокол, главный механик «Арктики» уже обошел по пандусу свое судно и по переброшенным сходням поднялся на палубу. Вслед за ним на палубу ледокола стали подниматься наши офицеры, и я поспешил скорее присоединиться к ним.

По указанию управляющего портом, проводившиеся на ледоколе ремонтные работы временно были приостановлены, поэтому на палубе нас встретили только несколько моряков судовой команды. Поздоровавшись с Гришиным, моряки отошли в сторону и оттуда с интересом и тревогой стали наблюдать за группой военных. Гришин же, дождавшись, когда вся наша команда поднимется на палубу, принялся рассказывать нам об устройстве ледокола.

– Ледоколы «Арктика» и «Россия» построены по одному и тому же проекту, поэтому, за исключением небольших отличий, расположение всех судовых узлов и механизмов в точности совпадает, – первым делом пояснил он.

– То есть палуба «России» выглядит точно так же, как эта? – уточнил Углов.

– Палуба, капитанская рубка, внутренние отсеки и все остальное, – подтвердил Гришин.

Наш командир удовлетворенно кивнул и распорядился:

– Пятнадцать минут на осмотр судна! Особое внимание обратить на расположение палубных надстроек, план капитанской рубки, машинного отделения и реакторного отсека! Георгий Валерьянович, – обратился Углов к Гришину. – Покажите нашим сотрудникам машинное отделение и реакторный отсек.

В течение отпущенных нам пятнадцати минут мы старательно осматривали ледокол. Чтобы уложиться в срок, все перемещения по палубе стапятидесятиметрового судна приходилось осуществлять бегом. В этом даже была своя польза. Поначалу некоторые наши офицеры нет-нет да и спотыкались о всевозможные выступы: крышки люков, рукоятки лебедок, открытые двери и прочие элементы палубных надстроек, но, побегав по палубе, научились не задевать их, виртуозно лавируя.

С верхней палубы Гришин провел нас в машинное отделение. Как я понял, попасть туда можно было несколькими путями. Но вот вход в реакторный отсек действительно имелся только один: из машинного отделения через узкий люк, перекрываемый массивной дверью. Действительно, если запереть дверь и заклинить изнутри шестерни кремальерного механизма, то реакторный отсек превращался в неприступный стальной бункер. Видимо, это и произошло на «России». Камикадзе, которого привез с собой Ахмед, заперся в реакторном отсеке и сейчас с нетерпением ждет, когда захваченный им судовой механик вновь запустит заглушенный на время стоянки реактор.

– Покажите, какие действия необходимо выполнить, чтобы устроить ядерный взрыв, и как предотвратить его, – обратился я к главному механику «Арктики» после того, как он показал мне центральный пульт управления реактором.

– Взрыв? – испуганно переспросил Гришин. Уже сама мысль о возможном взрыве реактора страшила его. – Если реактор будет находиться в рабочем состоянии, и вы выведете из него графитовые стержни, поглощающие избыток свободных нейтронов, поворотом вот этой рукоятки на пульте управления, – главмех коснулся одного из переключателей на ЦПУ, – а затем перекроете систему охлаждения вот этим вентилем… – он указал на массивный вентиль на проходящем по полу реакторного отсека трубопроводе. – И если при этом температура в реакторе поднимется выше критической отметки… – Он вновь подошел к ЦПУ и показал мне термометр на пульте управления, последняя четверть шкалы которого была выделена красным цветом, – то начнется цепная реакция…

– Чтобы остановить ее, надо проделать те же действия в обратной последовательности?

Главмех как-то странно посмотрел на меня и ответил:

– Цепная реакция необратима. Если процесс начнется, его уже не остановить. В этом случае взрыв неизбежен.

В словах Гришина было столько страха, что его паническое состояние невольно передалось мне. Я даже ощутил слабость в ногах, чего со мной раньше никогда не случалось. Скорее к Углову.

Генерала я нашел на верхней палубе. Он стоял рядом с майором Уткиным, командиром одной из наших оперативно-боевых групп, и, задрав голову, зачем-то смотрел в небо. Однако, стоило мне появиться на палубе, Углов сразу заметил меня и, подозвав к себе, спросил:

– Овчинников, как, по-вашему, возможно десантирование на палубу с вертолета?

Я тоже взглянул на небо и отрицательно покачал головой:

– Нет, товарищ генерал. Как только вертолет зависнет над палубой, он превратится в отличную мишень

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату