– А вдруг они это… И в самом деле исследуют лобстеров? – осторожно высказал сомнение Буч.
Ему, как никому другому, был известен взрывной характер своего приятеля. И Буч всерьез опасался, что такой вопрос вызовет ярость Родригеса. Но тот лишь отрицательно покачал головой.
– Все их разговоры о лобстерах – это пустой треп. Они дважды выходили в море. Провели под водой по десятку часов и за все это время поймали лишь одного лангуста. Одного! Да и того выбросили в воду. Они ставят донные ловушки в тех местах, где лобстеров не может быть в помине. Зато они умеют на глаз весьма точно определять расстояние в океане. Поверь моему опыту, все они бывшие военные моряки. И потом, я запросил с них по тысяче гринов за каждый день работы, и они согласились! Ты думаешь, что здравомыслящий турист или даже ученый будет платить такие деньги за каждый выход в море? Ведь день аренды самой крутой прогулочной яхты стоит не больше пятисот. Им плевать на эти деньги, потому что за свой груз они выручают в сотни раз больше.
– Все это, конечно, так… – Буч в нерешительности почесал собственный подбородок. – Но представь, а вдруг ты ошибаешься?
– Да ни черта я не ошибаюсь! – рявкнул Родригес. – И потом, если они действительно океанологи, изучающие лобстеров, то какого черта ими заинтересовался наш городской шериф? А он не просто заинтересовался, а поручил мне следить за ними. Следить и каждый вечер докладывать обо всех их действиях.
– Черт! Значит, и правда контрабандисты, – произнес Буч и на этот раз потер свой лоб. – Как, ты сказал, подводная доставка?
– Вот именно, – Родригес сменил гнев на милость. – Наконец-то сообразил, что я предлагаю тебе верное дело.
– Ну а сколько у них при себе может быть порошка? – торопливо спросил Буч.
– Не меньше пяти килограммов.
– Матерь божья! Пять килограммов чистейшего «кокса»! – У Буча алчно заблестели глаза. – Это же какие деньги?!
– Ну а я тебе о чем говорю. Только взять их будет не так просто, – Родригес вновь понизил голос до шепота. – С моими связями у нас не возникнет никаких проблем со сбытом порошка. Самое главное – это отбить его. Но я вот что придумал. Завтра вечером, когда аквалангисты заберут очередную партию товара, я приведу яхту не к пассажирской пристани, а к причалу судоремонтных мастерских. Ты уже должен быть там. По вечерам ни в мастерских, ни на причале обычно никого не бывает. Это избавит нас от ненужных свидетелей. Может, завтра моих пассажиров будет четверо, а может, и нет. Потому что сегодня на яхту вернулось только трое. Мне они сказали, что своего старшего отвезли на надувной лодке ближе к берегу, где он якобы и искал лангустов, а затем выбрался на скалы и самостоятельно вернулся домой. Так это на самом деле, или они замочили своего подельника, чтобы прикарманить его долю, или он уплыл вместе с курьерами, доставляющими порошок, – мне, честно говоря, плевать. Главное, что мешок с товаром у трех возвратившихся аквалангистов был при себе. Так вот, если их завтра будет четверо, двоих надо будет сразу завалить. Они ребята крутые и даже безоружными вполне могут нас уделать. Поэтому двоих валим сразу на причале, а с двумя остальными пристрастно беседуем и выясняем, где они припрятали порошок или вырученные за него деньги. Затем валим и этих. После чего забираем с яхты и из тайника весь товар и становимся обладателями кругленькой суммы! – торжествующе закончил Родригес.
– Рик, а ты уверен, что у них не будет при себе оружия, раз ты сам говоришь, что они ребята крутые? – с опаской спросил Буч.
– «Стволов» нет точно. Я очень внимательно присматривался к их снаряжению, – уверенно ответил Родригес. – Но есть водолазные ножи. Поэтому, если они окажут серьезное сопротивление, валим всех четверых. Не хрен рисковать! Пять килограммов чистейшего порошка – тоже неплохо.
Буч с облегчением кивнул:
– Верно, Рик. Собственная шкура дороже. – И сразу же перевел разговор: – А как ты объяснишь им, почему ведешь яхту к судоремонтным мастерским, а не к пассажирской пристани?
– Это моя забота, – грубо ответил Родригес. – Давай лучше поговорим о твоей задаче.
Еще около часа подельники обсуждали план предстоящего ограбления. Когда все детали были обговорены, Родригес оставил своего приятеля в снятом им домике и незаметно выбрался с территории мотеля.
КАПИТАН-ЛЕЙТЕНАНТ ВОРОХОВ
В этот день мы приехали на пристань раньше обычного. После гибели Ильи Константиновича все мы чувствовали себя скованно и напряженно. Поэтому Андрей с Данилом, да и я сам, хотели как можно скорее завершить последнюю, как нам казалось, стадию операции. Завтракали молча, сосредоточенно поглощая сдобренное кетчупом отварное мясо и копченую рыбу. Богатая калориями еда совершенно не вызывала аппетита, но я старательно съел отмеренную Данилом порцию, чтобы напитаться энергией, необходимой для многочасового подводного заплыва.
Свое водолазное снаряжение мы накануне оставили в арендованном Ильей Константиновичем эллинге, поэтому наши утренние сборы были недолгими. Спустя всего несколько минут после завтрака мы уже выехали на пристань. Когда мы шли по двору к машине, из дома как будто случайно вышла миссис Роджерс. Последнее время она что-то слишком часто стала наблюдать за нами. Перехватив ее пристальный взгляд, я еще раз убедился, насколько прав был Илья Константинович, когда говорил, что операцию необходимо завершить за несколько суток, иначе через три-четыре дня, при всей конспирации, мы неизбежно начнем вызывать подозрения у местного населения. Впрочем, миссис Роджерс вслух ничего не сказала, и мы, не вступая с ней в разговор, уселись в машину.
Несмотря на то что мы приехали на пятнадцать минут раньше условленного времени, Родригес уже ждал нас на своей яхте. Увидев нас, он помахал нам рукой, измазанной машинным маслом, предлагая подняться на борт. Когда мы забрались по трапу, я увидел, что у Родригеса измазаны машинным маслом не только руки, но и широкие парусиновые штаны, которые я на нем увидел впервые.
– Масло из двигателя потекло, – ответил Родригес на мой вопросительный взгляд. – Хотел до вашего прихода сам все отрегулировать, да куда там. Придется обращаться к механику.
– Идти сможем?
– Сможем, сможем, – поспешил заверить меня Родригес. – Я уже в двигатель масла добавил, так что сейчас все в порядке. Никаких проблем.
Я удовлетворенно кивнул. Потом мы с Данилом установили на корме надувную лодку, а Андрей перенес из машины снаряжение. Родригес тем временем вытер свои руки от масла и встал у штурвала. Отчего мы явились на яхту втроем, а не вчетвером, как бывало прежде, он даже не поинтересовался, что меня несколько обескуражило. Наконец Рик отвязал швартовый канат и повел яхту из гавани в открытое море. У меня создалось впечатление, что он куда-то спешит. Хотя куда?..
Через два часа мы вышли в район, где накануне оставили на дне наш подводный транспортировщик. Вскоре я разглядел плавающие среди волн поплавки донных ловушек, обозначающие место затопления «Тритона». Мы с Андреем сейчас же принялись натягивать на себя гидрокостюмы, а Данил столкнул на воду «Зодиак». Родригес вышел из ходовой рубки и со скучающим видом наблюдал за нами. Наши действия уже стали для него привычными, и все же я не понимал перемены в настроении капитана. При выходе из гавани он спешил и явно нервничал, сейчас же всем своим видом демонстрировал полное безразличие. Но мы вышли в море не для того, чтобы анализировать поведение владельца зафрахтованной яхты. Поэтому, как только Андрей вслед за мной облачился в гидрокостюм, мы вместе спустились в качающийся на волнах «Зодиак». Вслед за нами в лодку спрыгнул Данил, а Родригес отвязал и перебросил нам с борта яхты швартовый конец.
Мастерски управляя рулем, Данил так подвел «Зодиак» к плавающим на воде оранжевым поплавкам, что он и Андрей своими спинами закрыли меня от вышедшего на палубу яхты Родригеса. Под их прикрытием я перевалился через борт лодки и без брызг нырнул под воду. Следуя вдоль соединяющих ловушки и поплавки капроновых тросов, я опустился на дно и вскоре обнаружил наш подводный транспортировщик. «Тритон» лежал на дне в паре десятков метров от установленных накануне садков. Я не стал тратить время на то, чтобы осмотреть ловушки, а сразу заплыл в кабину «Тритона». Совершенно неожиданно в голову пришла шальная мысль, что за прошедшую ночь, помимо гидроакустической станции и глубиномера,
