Машина затормозила возле киоска.
— Опять день впустую, — Вадим Сидельников остановил «жигуленка» и посмотрел на Гребня. — Ты пива хотел.
Саша Грабнев выбрался из автомобиля и направился к киоску.
— Тебе что взять?
— Соку и пожевать чего-нибудь.
Они сидели в салоне «жигуленка» и давились сухими бутербродами.
— Хреново, — Гребень смотрел в окно, на улице шел дождь со снегом. — Уже белые мухи полетели, а мы толчемся на одном месте.
Они исколесили все Подмосковье в поисках Ашота Мирзояна и его дяди.
— У этого самого Сурена фамилия запросто может быть не армянская. Взял фамилию жены по каким- нибудь соображениям, и ищи ветра в поле. — Вадим закашлял, подавившись куском. — Гиблое дело. Мне эти Сурены уже во сне снятся. Ничего не знаем: год рождения, место рождения, фамилия и та предположительная.
— Что предлагаешь? — спросил Гребень.
— Я жалуюсь.
— К Артему обратись.
Беглову жаловаться было бесполезно. Люди, которых он задействовал со своей стороны, пользуясь связями и возможностями, ничем помочь не могли. Бесполезное дело, исчерпаны все возможности. Артем, когда последний раз выслушивал отчет своих парней, попросил:
— Ребята, я понимаю, дело безнадежное, данные скупые, то есть их практически нет. Я по своим каналам — пас. Здесь можно только на личном контакте что-то сделать. Мотаться из одного населенного пункта в другой и наводить справки.
— Артем Семенович, — вздохнул Вадим, — сейчас черт разберет, что в этих справочных творится, людей кавказской национальности за последнее время понаехало много. Такой обвал пошел, что не дай, не приведи. Часть из них нигде не зарегистрированы. Дохлое дело.
— Знаю, ребята, знаю, но надо постараться найти. По всему выходит, что осел он в Подмосковье давно, значит, прописка должна быть, как у всех нормальных людей. Если бы этот дядя в криминале был, я бы его давно сыскал, — скрежетнул зубами Артем. — Не проходит он нигде, узнавали. Остается одно — мотаться по Подмосковью. Я смогу еще одного человека в помощь выделить, хотя у меня сейчас с людьми трудновато, каждый верный человек на счету.
— На кой нам третий, — отказался Гребень. — Найдем, так и вдвоем справимся.
После этого разговора прошло три дня. Поиски по-прежнему не приносили результатов.
Вадим уныло наблюдал за прохожими, ожидая, когда Гребень закончит перекусывать.
— По-моему, Людмила в тебя влюбилась, — сказал Сидельников.
Гребень поперхнулся.
— Точно тебе говорю, Александр, девчонка на глазах изменилась, с тех пор как тебя увидела.
— Когда ей было влюбляться, я ее после того застолья только один раз видел.
— Не скажи. У них это от количества встреч не зависит. Вот отыщем Мирзояна…
— Вот именно, давай об этом думать будем, — грубовато оборвал Вадима Гребень.
— Да я специально разговор завел на отвлеченную тему, а то от этого армянина я уже готов свихнуться.
— Для тебя отвлеченная, а для меня — нет.
— Ну, извини, тебя, значит, тоже зацепило. А вообще, ситуация складывается занятная. Я спасаю девчонку, вытаскиваю ее из дерьма, веду себя как честный человек, тут появляешься ты… Ну, ладно, ладно, я пошутил, — замахал руками Вадим, заметив, как напрягся Гребень. — Ты не злись. Понимаешь, после одной истории, из которой меня Артем вытащил, к бабам отношение изменилось. Никому не верю. Людмила особый случай, я ее за сестру считаю. Девчонка действительно хорошая, попала в переделку, впредь умнее будет. Я даже, может, завидую тебе. У меня после той поганой истории как будто что отморозило внутри. Про Людмилу надо серьезно подумать, чтобы ей жизнь окончательно не сломать. Слышь, Саш, ты не сердись за такой разговор, но я какую-то ответственность чувствую. Ее обмануть сейчас нельзя. Она привяжется к тебе, а потом…
— Да что я, скотина какая? — возмутился Гребень. — Я, может, сам не ожидал от себя такой прыти.
— Она про себя еще что-то рассказала?
— Немного. Жили в Клину с бабкой.
— Это я знаю. Про родителей говорила?
— Про отца ничего. Как с матерью развелся, так и исчез куда-то. Мать замуж вышла. Про отчима Люда рассказывала. Такая гнида! Говорит, ей пятнадцать лет было, пришла однажды к матери в гости, а там отчим один дома. Он сначала: Людочка то, Людочка это… А потом схватил и на кровать завалил. Еле вырвалась. Матери слова не сказала, пожалела. Пока бабка жива была, плевать она хотела на отчима, а как померла, так и началось. Мать говорит ей: вместе жить будем, дом продадим. Людка в слезы, а мать на своем стоит. Не выдержала, пожаловалась на отчима, как он ее чуть не изнасиловал, мать не поверила, избила. Тогда она плюнула на все и сбежала. Лучше, кричала, на панель пойду, чем под эту паскуду ложиться, там хоть денег заработаю.
— Заработала… — задумчиво сказал Вадим. — Я где-то так и предполагал. Видел бы ты в каком виде я ее подобрал. Волосы дыбом встанут! Еще что-нибудь говорила?
— Больше ничего. Я не следователь, чтобы ее пытать.
— Тяжелый случай.
— Угу, — буркнул Гребень, сворачивая пакет с остатками еды. Поехали, что ли?
— Поехали, — завел машину Вадим.
Они держали путь в подмосковный город Мытищи.
В справочном бюро с ними сначала не хотели разговаривать. Опять началась та же петрушка: что вы хотите, данных мало, но Вадим умело решал такие вопросы.
— Я уже со счета сбился, сколько коробок конфет ушло на презенты, — говорил он Гребню, в очередной раз обаяв работницу справочного бюро. — Это называется представительские расходы.
— Не знаю, как это называется, но если мы и сегодня его не найдем, я заору на все эти чертовы Мытищи.
— Орать громко придется, город большой, к тому же есть Мытищи новые и старые.
После этих слов в глазах Гребня появилось тоскливое выражение, как у больного животного.
Женщина в справочном бюро довольно быстро отработала подношение.
— Вам повезло, молодые люди, здесь проживают сразу три Сурена: Оганян, Мирзоян и…
— Стоп! — заорал Вадим. — Мирзоян нужен. — Он выхватил бумажку с адресом и рванул к выходу.
— Подождите, понеслось вдогонку. — Здесь проживает два Мирзояна и оба Сурены.
Вадим остановился, как вкопанный.
— Да? — произнес он и тут же нашелся: — Два лучше, чем ничего.
— Второй адрес нужен?
— Конечно!
В порыве щедрости он вручил трудолюбивой женщине еще одну коробку конфет и, подпрыгивая, понесся к машине, где его ждал Гребень.
— Рано радуешься, — остудил тот его пыл. — Мы одного Сурена Мирзояна уже встречали.
Но Вадим продолжал ликовать:
— Чувствую, сегодня наш день. Кинем на пальцах, к какому ехать раньше: один в Старых Мытищах живет, другой — в Новых.
— А мне один черт.
Вадим прикинул:
— Тогда едем в Новые Мытищи. — Он заглянул для памяти в бумажку: — Дом пятнадцать, дробь
