на похоронах побывала.
Возле медицинского поста хирургического отделения стоял высокий темноволосый парень в спортивном костюме. Заметив приближающихся девушек, он замер, а потом вдруг резко повернулся и почти бегом направился к перевязочной. Катя отметила, что он слегка прихрамывал.
Наташа не видела ничего вокруг: она полностью погрузилась в свои мысли.
– Смертельная мода для манекенщиц и фотомоделей, – пробормотала она. – Валька Поздеева… Как ее мать сказала: пятьдесят на пятьдесят? Она не выберется.
Катя не ответила.
– Ты не заметила в коридоре хирургического отделения высокого парня в спортивном костюме? – спросила она немного погодя.
– Нет. А что такое?
– Ничего. Показалось, наверное.
Глава 8
Царевой не показалось. Тот хромающий больной действительно был Томаз Гелашвили. Катя видела его лишь один раз, на вилле у Николая Линькова…
Томаз, когда его увезли из Никульского ребята Линя, пребывал в паническом настроении. Болела нога: пуля зацепила пятку.
– А этого куда девать? – Бригадир Линькова, здоровый крутолобый амбал, недобро уставился на грузина.
Тот тихо стонал на заднем сиденье машины.
– Его к врачу надо, – сказал другой браток, одетый в черную кожаную куртку. – Слышишь, как воет?
Бригадир раздумывал… Сейчас, когда убили Линя, он остался за старшего.
– В больницу? – повторил он, медленно соображая.
– Какая больница! – услышав это, завопил Томаз. – Слушай, у меня тбилисская прописка. В ментовку сообщат, а с милицией мне…
С милицией дело иметь не хотелось никому.
– Покажи рану, – распорядился бригадир.
Томаз, морщась, приподнял ногу…
– Без врача не обойтись! – Парень в кожаной куртке покачал головой. – Кровищи-то сколько! И заражение может начаться. Слышь, Вадим, – обратился он к водителю автомобиля, – у тебя вроде лекарь был знакомый.
– Он сейчас в туристической поездке, вернется через неделю.
– Неделя – это долго…
Томаз внимательно слушал разговор: решалась его судьба. Вот пристрелят его сейчас да и выкинут на обочину!
– Ну что, в Москву его везти? Или… – Водитель вопросительно посмотрел на старшего.
– Здесь по пути, недалеко совсем, районная больница есть, – подал голос Гелашвили. – Николай меня туда возил пару раз. Народ там нормальный, вопросов лишних не задает… Ребята, не бросайте меня, а? – попросил он.
– Ладно, – помолчав, согласился в конце концов бригадир. – Говори, куда ехать. Сейчас попробуем договориться.
Машины въехали на территорию районной клинической больницы. Томаз оказался прав. С врачом из хирургического отделения удалось найти общий язык.
– Полежать денька три придется. Рана небольшая, но нехорошая. Кость зацепили. – Врач не задавал лишних вопросов. (Ему ведь за это заплатили.) – В стационаре он живо на ноги встанет.
– А без стационара нельзя? – на всякий случай спросил бригадир.
– А перевязку кто ему будет каждый день делать? – спокойно возразил хирург.
Интересные люди! За время ночных дежурств к нему, хирургу, братки обращались не один раз. Какие только раны не приходилось обрабатывать! Судя по количеству огнестрельных ранений, в стране шла необъявленная война. Полученным гонораром приходилось, конечно, делиться… Хирург рассуждал так: если он откажется оказать помощь – значит, это сделает за него кто-то другой.
Лечение шло успешно. Томаз Гелашвили начал потихоньку ходить. Правда, с помощью костыля. Он быстро освоился в отделении и с грузинским темпераментом ухаживал за медсестрами, называя их всех ласково по именам. Будущее уже не рисовалось ему в сплошном черном цвете. Томаз намеревался подлечиться, а дальше – там видно будет. О гибели Николая он старался не думать. И вдруг…
Когда Гелашвили увидел Наташу Богданову, он испугался: что она здесь делает? Хромая, он скрылся в перевязочной.
Знакомая медсестра, увидев его лицо, и сама испугалась:
– Что случилось, Томаз?
Ей нравился этот симпатичный высокий парень, который не оставлял без внимания ни одну женщину. И ухаживал он за всеми так искренне, с таким жаром, что на него невозможно было обижаться. Ну любит за девицами приударить – куда деваться? Глупо воспринимать всерьез его комплименты, но иногда так
