хочется…
Тридцатипятилетняя женщина с усталым лицом, не избалованная вниманием мужчин, успокоившись, ласково смотрела на Томаза.
– Ничего, Галочка, так просто заглянул, – не сразу нашелся он.
– Раз пришел, садись: перевязку сделаю.
– Да, перевязку…
'Зачем она здесь, чего ей надо? Может, ментовку на меня навести хочет? Надо рвать отсюда когти, пока не достали', – так думал Гелашвили, с тоской рассматривая потолок перевязочной. И ничего не решался предпринять.
Перепуганному Томазу не грозила никакая опасность со стороны Наташи. Но он-то этого не знал!
Неприятности начались у него в тот же вечер, причем пришли оттуда, откуда он их не ждал…
Медсестра, заглянув в палату, окликнула его:
– Томазик, к тебе пришли.
Он вздрогнул:
– Кто?
– Не знаю, парень какой-то.
Томаз поковылял в коридор.
– Привет! – Возле окна стоял не кто иной, как Марат Газеев. Один.
Томаз застыл на месте.
– Послушай, милая! – Газеев протянул медсестре шоколадку. – Мы тут выйдем погуляем, хорошо?
– Да не надо мне ничего! – отказалась она. Посетитель ей не понравился.
– Возьми, возьми! Чайку попьешь…
– Ему нельзя на улицу, – всполошилась Галина. (Так звали медсестру.) – Мы недолго, в машине посидим.
– Тогда через черный ход пройдите, а то вас дежурная не выпустит.
– Какие сложности, а? – ухмыльнулся Газеев.
Томаз с трудом спускался по лестнице. Следом, дыша ему в затылок, следовал Марат.
Когда они очутились на улице, Газеев со злостью толкнул Томаза в спину:
– Иди, тебя ждут!
В машине сидели бригадир Линя, который несколько дней назад привез грузина в районную больницу, и еще Роман Баскаков с Назаровым.
– Ты пока воздухом подыши, – твердо сказал Баскаков бригадиру.
Тот безропотно вылез из машины…
Роман Баскаков, решивший наказать Линя за непослушание, был зол на всех. И на своего племянника, Марата Газеева, тоже… Что задумал, гад! Сговорился, снюхался за его спиной, деньгу легкую сшибить задумал. Ну времена пошли! Раньше бы за такое сразу башку отвернули.
Баскаков хотел наказать племянника, чтобы тот и думать забыл, как против старшего, да еще и родственника, которому по гроб жизни обязан, хвост поднимать.
– Возьмешь срок на себя! – приказал он племяннику.
Тот обалдел. Чтобы дядька родной его в колонию закатал?
– Да я, да… Как же это?
– А так же, – передразнил Баскаков. – Посидишь, может, умнее будешь. Не повредит. Слишком легко жить стали, старших не помните.
Газеева затрясло.
– Привык с бабами по кабакам шляться, деньги без счета раскидывать. Где бы ты сейчас был – без меня?..
Неизвестно, наказал бы Баскаков в конце концов племянника или нет, но неожиданно дело повернулось иначе. Верный человечек донес, что пистолета, из которого застрелили Линя, возле трупа не оказалось: 'Прокуратура роет, куда ствол подевался'. Вот те хрен! Баскаков четко помнил, что «ТТ» валялся возле резной ножки бильярдного стола. Его никто не трогал. Ствол был там, когда они покидали виллу…
– Пистолет ты подобрал? – Тяжелый взгляд Баскакова уперся в подбородок Гелашвили.
– Какой пистолет? Кто подобрал?
– Кто, кто – хрен в пальто!
– Я ничего не знаю про пистолет! – закричал Томаз. – Я вообще ничего не видел!
– Вот это хорошо, что не видел, – нарочито медленно произнес Баскаков.
От его голоса у Гелашвили мурашки поползли по телу.
