Он нерешительно приблизился, женщина удовлетворенно кивнула. Он собрался что-то сказать, но она поднесла палец к губам — жест приказывал хранить молчание. Оставив дверь приоткрытой, она растворилась в темноте. Он последовал за ней, хотя сердце нервно заколотилось. Он действует неправильно, нарушает все правила. Он должен продолжать путешествие, открывать знакомые двери, проходить знакомые места. Он понятия не имел, где сейчас находится, этот путь был ему неведом. Затем он рассердился на себя. Чего ему бояться? Рядом с ней он в безопасности. Кто лучше ее проведет его по пути? Однако, несмотря на внешнее спокойствие, дурные предчувствия колыхались в душе, словно морские водоросли под гладью воды.
Она двигалась быстро, держась немного впереди. Он чувствовал запах ее духов, тонкий шлейф аромата. Она торопилась, минуя один извилистый коридор за другим, и складки ее плаща развевались от стремительного движения. Она вела его через лабиринт, уверенно и безошибочно, мимо темных комнат и окон без штор, мимо запертых дверей и полуразваленных дорожных столбов, стрелки которых указывали бог знает куда. Чужие, незнакомые места. Он потерял все ориентиры, забыл порядок мест, порядок вещей. В груди начал царапаться ужас. Заблудиться, остаться здесь навсегда — нет, только не это…
Пытаясь унять смятение, он неотрывно следил за хрупкой фигурой впереди, похожей на призрак, едва ли более материальной, чем тень, скользившая за ней. Внезапно она остановилась и коснулась ладонью неровного каменного выступа в гладкой стене. Когда она отняла руку, он увидел, что камень вырезан в форме монады.
Поначалу ничего не произошло, затем стена тяжело поползла в сторону, открывая тускло освещенное пространство. Земля под ногами задрожала, в воздухе послышался негромкий гул. Он попал в круглую комнату с высоким куполообразным потолком, огромную и абсолютно пустую. Купол был наполнен слепящим светом, но в самой комнате царил сумрак. Тем не менее даже в этой полутьме он разглядел, что стены в комнате не сплошные, а состоят из кругов — концентрических каменных кругов, густо исписанных значками. Луны, кресты, свечи, пентаграммы — эти символы он знал так же хорошо, как предметы повседневного обихода. Однако были там и другие знаки, таинственные и загадочные.
Сердце забилось еще сильнее. Возможно ли такое? Не снится ли ему все это? Он вдруг понял, куда она его привела. Портал. Она рассказывала ему об этом месте, и по ее описаниям он даже пробовал его зарисовать, но и представить себе не мог, что когда-нибудь увидит собственными глазами. Радость захлестнула его, сердце переполнилось любовью и благодарностью, и он обернулся к ней.
Она исчезла. Его взгляд заметался между тенями, но она испарилась, словно привидение. Остался только ворон. Птица сидела на полу в нескольких шагах от него, нахохленная и неподвижная, в глазах- бусинках мерцал багровый отблеск.
На мгновение он ощутил страшное, ни с чем не сравнимое одиночество, затем сделал глубокий вдох. Она еще будет им гордиться.
Он медленно развернулся и посмотрел перед собой. Двери. Точным числом тридцать. За одной из них — великая награда. За какой именно? Он мешкал. Что с его памятью? Он должен знать ответ, хоть и попал сюда впервые. Тридцать совершенно одинаковых дверей безжалостно глядели на него. Какую выбрать? Он силился
…Издал нечеловеческий крик: мощная какофония звуков и движений обрушилась на него, как товарный поезд на полном ходу. Натиск был таким мощным, что он не мог справиться с атакой, не мог ничего разобрать в пестром калейдоскопе образов, бьющем в лицо, точно гигантский кулак. Он ощущал себя так, будто в него со скоростью света вливают необъятный поток данных, лавину картин и эмоций, однако разум был неспособен — физически неспособен — вместить эту огромную массу. Он стоял не мигая — глаза пересохли, сведенный спазмом рот растянулся в нелепой улыбке — и чувствовал, как тяжелый молот информации, одномоментно вываленной на него, расплющивает мозг. Если бы сейчас он мог обратить взор внутрь, то увидел бы, как все его органы вместе и каждый по отдельности агонически пульсируют, сопротивляясь напору извне. Он сходил с ума и, самое ужасное, понимал это.
Его мозг лопнул, точно переспелый плод. Струйки крови окрасили белки глаз алым.
Тишина.
Безмятежность, подобная лунной дорожке на водной глади.
Вода. Бассейн. Он лежал на поверхности воды. Разум пребывал в блаженном покое.
До него донеслись звуки музыки. Скрипка. Наверху, в небе, висела луна. Тяжелая и разбухшая, она запуталась в ветвях дерева.
Он начал уставать. Одну сторону тела, по-видимому, парализовало. Вода понемногу тянула вниз. Он повернул голову туда, где на фоне антрацитового неба чернели контуры здания. Освещена была только комната с застекленными створчатыми окнами. В маслянистом свете он различил женский силуэт. Она вышла в сад. Слава богу! Он знал, что она его не оставит. Из глаз потекли слезы благодарности.
Ее лицо по-прежнему скрывала маска. Зеленый бархат платья подчеркивал белизну груди, на шее висел кулон — буква «М» на тонкой серебряной цепочке. На плече сидел ворон.
Она протянула к нему бледные тонкие пальцы. И с силой опустила его голову под воду.
Ворон пронзительно крикнул. Громко захлопав крыльями, птица сорвалась с ее плеча и уселась на ветку дерева, склоненную над бассейном. Его рот и нос наполнились водой. Еще немного, и он утонет. Легкие обжигало огнем. Одной рукой женщина держала его за голову, другой давила на плечо. Он попытался вывернуться, освободиться от ее обманчиво мягкой, мертвой хватки. Она снова толкнула его под воду. Нет, господи, нет! За что? Он строго следовал правилам… правилам…
Он устал бороться. Она была сильнее, а его неповоротливое тело сковывала свинцовая тяжесть. Он начал тонуть. Она подняла ладонь: прощальный жест сожаления. Вода искажала очертания ее фигуры, он медленной спиралью уходил на дно, однако в какой-то миг их глаза встретились.
ГЛАВА 6
Солнечный свет бьет в глаза. Тело больше не ломит от холодной воды, глаза залиты потом. Вокруг знакомые предметы, уютная обстановка комфортабельной квартиры. Несколько секунд Габриель сидел неподвижно. Отчасти он понимал, что «скачок» завершен, что он дома и в безопасности, но в то же время не мог отойти от только что пережитых ощущений.
Рот все еще был растянут в мучительной гримасе. Расслабить лицевую мускулатуру удалось лишь усилием воли. Он сидел в кресле возле окна, фотография Роберта Уиттингтона лежала на коленях. В квартире было тихо, но воздух словно гудел, как будто Габриель недавно кричал, и звук его отчаянного крика еще вибрировал в помещении.
Он неуклюже встал, сжимая фотокарточку в руке. Фрэнки. Нужно поговорить с ней, и чем скорее, тем лучше.
Чтобы разглядеть цифры, нацарапанные на обороте фотографии, ему пришлось напрячь зрение — перед глазами все расплывалось. Набрав номер, Габриель бросил карточку на стол и заметил, что на глянцевой поверхности фото остались влажные следы его пальцев. Телефонные гудки эхом отзывались у него в голове. Щелчок, и в трубке раздался несколько официозный голос вымуштрованного лакея:
— Резиденция Уиттингтонов.
— Будьте добры, пригласите к телефону Сесилию Фрэнк.
Габриель обнаружил, что с трудом произносит слова.
