От изумления Габриель лишился дара речи. Сестры осведомлены, что он расследует гибель Уиттингтона-младшего и подозревает одну из них в убийстве. Как, черт побери, они узнали? Ответ на этот вопрос мог быть только один: из вчерашнего «скачка».
— Так это правда или нет? — дерзко спросил он, внезапно разозлившись.
— Ты кем себя возомнил?
Голос Минналуш дрожал от гнева.
— Тем, кто ищет ответы и не хочет, чтобы его водили за нос!
Габриель уже почти кипел.
— Мы любили Робби. — Морриган подалась вперед, вытянула руки перед собой и прижала ладони к столу. — Помогали ему обрести то, что он искал.
— Да-да, я в курсе. — Габриель с отвращением махнул рукой. — Вы с ним «играли». Хотел бы я знать, что это за «игра»!
— Игра, исполненная высшего смысла. Робби всегда был искателем, он избрал путь трансформации души. Мы помогали ему.
— Трансформация души, ну надо же, — саркастично усмехнулся Габриель.
— Мы могли бы помочь и тебе.
Морриган в упор посмотрела на него льдистыми синими глазами. Ее зрачки сузились и превратились в две крошечные точки.
— Черт возьми, о чем вы вообще говорите? — процедил он сквозь зубы. — Простите, но, кажется, я не просил ни одну из вас быть моим духовным наставником!
— Если кто и нуждается в помощи, Габриель, так это ты. Твое высокомерие просто поразительно.
— Это никого не касается!
— Касается, если из-за этого гибнут люди! — с вызовом бросила Минналуш. — Например, Мелисса Картрайт.
Стало быть, они знают и про Мелиссу. Неужели им удалось проникнуть в его разум так глубоко? Габриель всегда слыл мастером блокировки, но одна из сестер вошла в его сознание с такой легкостью, будто повернула ключ в замке. Как?! Его взгляд упал на пустые бокалы в мойке. Их еще не помыли, и на донышках остались красные круги от вина.
— Вы меня подпоили, — медленно произнес Габриель. От вскипевшего гнева у него закружилась голова. Он взял со стола наполовину опорожненную бутылку ягодного вина и понюхал. — Ты добавила туда свое зелье? — сверкнул он глазами на Морриган.
Та не ответила.
— Дело не в вине, так ведь? Кто из вас дальновидящая?
— Дальновидящая? О чем ты говоришь? — изобразила удивление Морриган.
— Габриель, ты бредишь, — пожала плечами Минналуш.
В висках у него застучало. Он изо всех сил старался сдержать себя.
— Мне нужно знать одну вещь.
— Какую?
— Чей это дневник?
Молчание.
Габриелю хотелось швырнуть бутылку о стену, но он взял себя в руки и попытался дышать ровно.
— Прошу вас, скажите.
На лицах сестер не дрогнул ни один мускул. Маски, гладкие бесстрастные маски.
— Твой? — рявкнул Габриель на Минналуш.
Она устремила на него немигающий взгляд ясных зеленых глаз.
— Или твой? — Он в упор посмотрел на Морриган. — Говори, чтоб тебя!
Он грубо схватил ее за запястье, так что кости едва не хрустнули.
— Не смей, — тихо сказала Морриган, и эта короткая фраза остановила Габриеля, словно пуля.
Пряди черных волос упали на лоб Морриган, слегка блестевший от пота, а взгляд заставил Габриеля сжаться. Он отпустил ее руку и шагнул назад. От стыда и сожаления ему стало так скверно, что во рту появился металлический привкус.
— Уходи, — твердо сказала Морриган, потирая запястье.
Он рванул с шеи медальон и бросил его на стол.
— Не думайте, что все кончилось. Я буду продолжать поиски. Отец этого несчастного юноши имеет право знать о судьбе своего сына!
Гробовое молчание. Непроницаемые лица.
Спотыкаясь, Габриель направился к выходу. Перед глазами у него все плыло. Он открыл парадную дверь и зажмурился. Мягкий свет осеннего солнца показался ему слишком резким. Резким казалось все вокруг; каждая травинка была острой, как лезвие бритвы.
Он удержался от искушения оглянуться — а вдруг сестры побежали за ним? В глубине души он знал, что это не так. Они велели ему уходить.
Габриель вышел на крыльцо и закрыл за собой дверь. Все, обратного пути нет. Уже на улице, сгорая со стыда и мучаясь тошнотой, он обнаружил, что забыл в доме туфли и бумажник, а в руке по-прежнему сжимает недопитую бутылку ягодного вина.
Как ни удивительно, первое же такси, которое он попытался остановить, затормозило у тротуара. Водитель старательно избегал смотреть на босые ноги Габриеля, а возле дома выключил счетчик и терпеливо дождался, пока горе-пассажир сбегает наверх за деньгами.
Войдя в квартиру, Габриель сразу заметил мигающий огонек автоответчика. С бьющимся сердцем он нажал кнопку. Может быть, сестры позвонили ему, пока он ехал? Может, они хотят все объяснить и помириться?
«Габриель. — Жестяной звук автоответчика не мог скрыть панику в голосе Фрэнки. — Позвони мне, пожалуйста. Уильям умер!..»
ГЛАВА 22
Уильяма Уиттингтона Третьего кремировали прекрасным осенним днем. По окончании закрытой церемонии Габриель отвез Фрэнки домой в Холланд-парк.
Выглядела она совсем больной. Несмотря на безупречный макияж, ее кожа была землистого цвета, а пересохшие губы шелушились. Когда Габриель взял Фрэнки за руку, помогая выйти из машины, ее пальцы были просто ледяными.
Несколько мгновений она стояла, глядя на внушительный фасад здания.
— Я люблю этот дом… Но жить здесь без Уильяма…
Фрэнки судорожно всхлипнула.
— Понимаю… Мне очень жаль.
— Он был великим человеком. О-о, сколько ходило сплетен, когда мы поженились! Мол, какая там любовь при нашей разнице в возрасте? Меня называли охотницей за деньгами, авантюристкой… Но я любила его. — Фрэнки склонила голову. — В последние месяцы Уильям отгораживался от меня, думал, что мне так будет легче… И вот его нет. Я многого не успела ему сказать… — Она крепко прижала кулаки к глазам. — Господи, как мне это пережить?
Габриель привлек Фрэнки к себе, расстегнул пальто и завернул ее, будто в кокон, в одну полу, чтобы защитить от холодного ветра. Она заплакала, сотрясаясь в страшных, сухих рыданиях. Ее горе было поистине безутешным. У Габриеля невольно увлажнились глаза, он принялся гладить Фрэнки по волосам.
— Ну-ну, не надо так. Не плачь, моя храбрая девочка. Пожалуйста, не плачь, а то я тоже заплачу.
