Они терпеливо ждали. Ливень не прекращался.
— Все, я пошел. — Габриель набросил на голову капюшон непромокаемой куртки и туго затянул завязки под подбородком.
— Ты поставил мобильник на вибровызов?
— Да.
Габриель похлопал по карману джинсов. Исидор позвонит ему, если что. Например, если в окне верхнего этажа опять вспыхнет свет или поблизости окажется дежурная машина полиции. Габриелю совсем не хотелось, чтобы у задней калитки его подкараулили копы.
— Запомнил, как правильно пишется пароль?
Габриель раздраженно поморщился.
— Ладно, ладно, я так, на всякий случай.
Едва он высунулся из фургона, в лицо ударили холодный ветер и дождь. Не лучшая ночь для прогулок. Габриель выскочил из машины и захлопнул дверцу. Пересек безлюдную улицу и быстрым шагом направился к аллее позади Монк-хауса, так же как летним вечером несколько недель назад, когда он впервые тайком проник в дом. Девять недель. Целая жизнь…
Как он и ожидал, дверь в сад оказалась не заперта. Минналуш и Морриган никогда не трудились закрывать ее после того, как выставляли на улицу мешки с мусором. Стеклянные створчатые двери, наоборот, надежно запирались. Поняв, что в доме побывал посторонний, сестры сменили замки на более крепкие. А ведь за последние два месяца у него была уйма возможностей сделать дубликат ключа, с горечью подумал Габриель. Да, он забыл, зачем пришел в этот дом. Он-то считал, что следит за сестрами, тогда как в действительности это они соблазняли и обрабатывали его, а в итоге полностью подчинили своей воле. Из-за собственной мягкотелости Габриель теперь вынужден в отсыревших туфлях шлепать по мокрому саду, ежась от холода и проклиная все на свете.
Сад опустел. С горбатого дерева у бассейна облетели все огненные цветы. Дом застыл в ожидании, темный и неподвижный.
Габриель приблизился к створчатым дверям, украшенным витражными вставками. Зажав в зубах фонарик размером с карандаш, он освободил руки и вытащил из кармана куртки мешочек с набором отмычек.
Новый замок оказался сложнее предыдущего, но Габриель, прирожденный взломщик, знал, что справится. Тем не менее ковыряться в замке под проливным дождем не слишком-то приятно. Он старался не обращать внимания на холодные капли, но его все равно пробирала дрожь.
Габриель беспокойно поглядывал вверх, на серебристые окна дома, возвышавшегося в ночном небе, но все было спокойно. Ни одного движения.
Наконец замок поддался. Габриель сунул фонарик в карман и распахнул двери. Чертовы створки заскрипели, словно врата в заброшенный склеп. Он замер, потом быстро прошмыгнул внутрь.
Внезапная тишина пугала. Габриель затаился, ожидая, что в любой момент на лестнице вспыхнет свет: этот адский скрип разбудил бы и мертвого. Дом оставался погруженным во мрак.
Габриель медленно выдохнул и подождал еще некоторое время, пока глаза привыкнут к темноте. В дальнем конце гостиной стояли компьютеры, на экранах работал скринсейвер: две солнечные ведьмы с огненными сферами в ладонях, а вокруг — непроницаемая мгла.
На мгновение Габриель представил двух женщин на верхнем этаже. Объятые сном, они ровно дышат. Сбившиеся простыни, обнаженные руки, плечи, стройные ноги. Волосы разметались по подушкам, будто морские водоросли. Может быть, одна из сестер сейчас грезит о нем… Что мешает ему подняться наверх, постоять у спален, прислушаться к их легкому дыханию? Хватит, оборвал себя Габриель. Что за дурацкие сантименты!
Он включил фонарик и обвел лучом комнату, затем сделал несколько осторожных шагов и остановился. Туфли громко хлюпали. Габриель запихал фонарик в карман, нагнулся, развязал шнурки — нелегкое дело, учитывая, что они насквозь промокли, — снял обувь и остался в одних носках. Теперь он мог передвигаться бесшумно.
Габриель осторожно прошел мимо книжных стеллажей, мимо рабочего стола, где белели птичьи скелеты и костяшки счетов. Гостиная и все предметы в ней были знакомы ему до мельчайших подробностей, но сегодня, когда внутри царила почти полная темнота, а за окнами хлестал дождь, комната казалась совсем чужой. В сознании Габриеля она неизменно ассоциировалась с прекрасной музыкой и цветами, однако сейчас он как будто смотрел на искаженную черно-белую копию полноцветного снимка. Полустертое воспоминание, всплывшее в дурном сне, фальшивая мелодия…
Очертания темных контуров вдоль стены. Маски. Габриель чувствовал на себе их взгляд.
Он подошел к длинному столу, где стояли компьютеры, и нажал «пробел» на клавиатуре «Макинтоша». На дисплее появились значки рабочего стола. Габриель щелкнул по иконке единственного документа: «Ключ Прометея». Экран моргнул, программа предложила ввести пароль. Не колеблясь, Габриель набрал два слова: «Гермес Трисмегист». Несколько мучительно долгих секунд курсор оставался на месте, а потом… Сезам, откройся!
На дисплее отобразилось меню. «Ключ Прометея» состоял из четырех разделов: «Восток: Разум», «Запад: Тело», «Север: Дух» и «Юг: Портал — Ци». Габриель навел курсор и выделил все четыре файла. Загрузив в дисковод чистый компакт-диск, который принес с собой, Габриель дал команду на копирование. Огонек дисковода замигал, послышалось легкое жужжание — загрузка началась.
Он крутнулся во вращающемся кресле и оказался перед дисплеем второго компьютера. Нажал клавишу ввода. «Дневник».
С тех пор как Морриган и Минналуш вышвырнули Габриеля из Монк-хауса, он не имел доступа к дневнику, так как сестры уничтожили «троянский» вирус. Но в эту самую минуту он непосредственно сидел перед машиной, подключенной к Интернету, и, стало быть, мог реактивировать программу, так сказать, воскресить павшего воина.
Пальцы забегали по клавишам. Габриель ни словом не обмолвился другу, что в его план входило напоследок еще раз открыть дневник. Исидор наверняка обвинил бы его в том, что он решил забраться в дом не ради «Ключа Прометея», а только из-за дневника. Габриель лихорадочно нажимал кнопки. «7 октября. Предательство — самое страшное слово…» На миг он зажмурился. Есть.
Предательство — самое страшное слово. Доверять человеку, и потом обнаружить, что он лгал… Вероломство.
Он злоупотребил нашим радушием. До чего же мы были наивны! Пустили в дом профессионального хакера и ни на секунду не задумались о собственной безопасности. Какая самонадеянность. Какое тщеславие. И заподозрить не могли. А почему? Потому что были уверены, что правила игры определяем мы. На самом деле это он играл с нами. За дружелюбной улыбкой скрывался холодный, расчетливый ум. Проклятый шпион!
Мне следовало бы прийти в ярость, узнав, что он читал мой дневник. Но мной владеет не гнев, а тоска. Я скучаю по нему. С одной стороны, я чувствую себя оскорбленной, но с другой… Всякая женщина мечтает поделиться тайнами своей души с мужчиной, которого любит, целиком и полностью раскрыться перед ним.
М. вне себя от бешенства. Мне страшно. Злость и разочарование — гремучая смесь, а М. буквально кипит. Я боюсь за Г. Боюсь того, что М. способна с ним сделать.
О чем я?
Г. считает, что Р. убили. Прав ли он?
Наконец я нашла в себе силы признать то, о чем не смела думать. Р. покинул нас не по собственной воле. С ним случилось что-то плохое. Возможно, это дело рук М.
М. — убийца?
Мне очень неспокойно. Г. тоже в опасности. Я боюсь, что она причинит ему вред и скроет это от меня. А вдруг М. решит нанести удар, когда меня не будет рядом с Г., когда я не смогу его защитить?..
На бедре внезапно завибрировал мобильник. Габриель приложил трубку к уху, накрыл ее ладонью и шепотом спросил:
