По прозвищю 'Царь'

были как за каменной стеной. Подобного мы ждали и от Романцева.

В том цикле мы подписали бумаги, в которых указывался размер премиальных. Но когда приехали на чемпионат Европы, по сумме денег начали возникать вопросы. Меня это не особо волновало. Я тогда даже в состав не попадал. Я лишь сидел и слушал. Да и в Европе я зарабатывал неплохо. А для кого- то из ребят, например для Тетрадзе, вопрос денег имел большое значение. Кто-то попросил уточнить: можно ли конкретно узнать, сколько нам положено за победы, за выход из группы. А на следующий день была встреча с итальянцами. Представляете картину: назавтра игра, а народ начинает бузить. И Романцев не решил эту проблему. Он тогда спросил:

— Что скажет Шалимов?

— А что тут говорить? — ответил я. — Завтра игра. Ситуацию затянули. Ее необходимо было решать раньше. О чем надо думать, чтобы за день до игры обсуждать премиальные? Пусть будет что будет. Давайте готовиться к матчу.

То есть поддержка с моей стороны была полной. Но потом мы проиграли две встречи, и Романцев нашел крайних — меня, Кирьякова и Харина. За что попал в этот список я, так и не понял.

У Саши Мостового через восемь лет тоже возникла конфликтная ситуация с тренером — с Ярцевым. Считаю, что в ней оба не правы. Хотя, возможно, ситуацию накалили испанские газетчики, которые неправильно перефразировали Моста. Испания — соперник России по группе, и им, возможно, был выгоден разлад в нашей сборной. Он и случился. Ярцев же был однозначно не прав. Сборной предстояла решающая игра с португальцами, и будоражить коллектив ему не стоило. Он мог не ставить Мостового в стартовый состав с португальцами, но Саша — такой игрок, который в любам случае способен выйти хоть на двадцать минут и помочь команде. А тренер устроил на эмоциях какую-то ерунду. Полный бред со стороны Ярцева.

Этот чемпионат поставил точку в карьере Саши. Насколько полностью он себя реализовал? Могу сказать, что Мост очень талантливый игрок, сильный. Ему повезло, что он очень рано стартовал. Потом у него возникли проблемы, но в «Селъте» он уже вышел на очень хороший уровень. Он вполне мог попасть в «Барсу», «Реал», «Милан» или «Интер». И этого не случилось в первую очередь из-за того, что у него не было агента, у которого имелись бы налаженные связи с клубами. Тогда у Саши появился бы вполне реальный шанс оказаться в классной команде. Него карьера могла сложиться совершенно иначе. Как ни крути, «Сельта» — это не «Реал». Он отлично отыграл в этой команде. Но это все-таки не высший уровень. По своим данным Саша был достоин большего.

И играть он мог дольше. Для его позиции физические кондиции не были определяющими, в отличие от тех же Карпина и Канчельскиса. А техники и опыта у Моста хватало в избытке. Уверен, в российской премьер-лиге он пару лет отыграл бы спокойно.

Думаю, мы вполне еще можем пересечься с Сашей на футбольной дороге. Я имею в виду тренерскую деятельность. В наших взглядах на футбол много общего. В межсезонье 2007/08 я мог возглавить ФК «Ростов», и тогда в помощниках у меня были бы Мост и Писарев. Но не сложилось, хотя мы ездили в этот город на переговоры. Впрочем, жизнь длинная…

Глава 10 ПОРТУГАЛЬСКИЕ МУЧЕНИЯ

…Своего Жиляева, который четко и оперативно решал бы все вопросы, касавшиеся футболистов, в Лиссабоне не было. Зато в свободное время я баловал себя отдыхом на пляже, благо в Португалии почти круглый год лето.

С конца 1980-х годов ведущих советских футболистов активно начали зазывать за рубеж. Слова «агент» в те времена еще не существовало. Это были просто заинтересованные люди или представители футбольных клубов. Они постоянно подходили к нам во время заграничных мини-футбольных турниров, в которых мы участвовали каждую зиму. До конкретных предложений дело обычно не доходило — они лишь наводили мосты. Видимо, прекрасно понимали: страна у нас закрытая и никто просто так игрока не отпустит. Так что для начала с нами элементарно знакомились:

— Как дела? Как играется в Союзе? Почему не хотите в Европу?

«Почему не хотите?» Хороший вопрос. В конце 1980-х одного нашего желания уехать было недостаточно. Отпускали только возрастных игроков.

О том, сколько мы зарабатывали в своих командах, никто из людей, «окучивавших» нас, не спрашивал. Видимо, все и так все знали, что в Союзе нам платили копейки — по европейским, во всяком случае, меркам.

Сами же мы и знать не знали, сколько получают люди в иностранных командах. Это нас не особенно волновало. Куда интереснее было, как они выглядят, эти зарубежные футболисты, во что одеты, какая у них форма, экипировка.

Чаще всего к нам обращались посредники, имевшие связь с клубами бундеслиги: большинство мини- футбольных турниров мы проводили именно в Германии. В 1989 году мне прямо сказали:

— Давай оставайся здесь. Мы все организуем, будешь играть в хорошей команде.

Но я не рискнул. Надо мной висело слово «нельзя». Да и сам я тогда никуда не рвался. В «Спартаке» у меня все складывалось довольно хорошо. И я ответил:

— Нет, не готов. Что я у вас буду делать?

Хотя в хоккее уже пошли первые волны невозвращенцев. Скандальную кашу заварил армеец Александр Могильный, оставшийся в Штатах. Я же тогда не представлял себе, как это можно: взять и не вернуться в Союз? Мне даже мысль такая в голову не приходила.

А когда мои сверстники — Шалимов, Колыванов — через некоторое время начали друг за другом уезжать в Европу, я понял: пришла и моя пора. Надо попробовать себя в другой среде, другой жизни, другом футболе.

В конце 1991 года на меня вышел «Байер». На подписание контракта вместе со мной поехал представитель «Спартака» Григорий Есауленко. Но в суммах мы с ним не особенно ориентировались. Нам ведь не говорили, сколько у них на Западе получают ведущие футболисты. К тому же я был из Союза, а это для немцев на тот момент был «второй сорт». И мне в любом случае не могли организовать контракт, как у местных футболистов. Но тем не менее предложенные деньги были гораздо больше тех, что футболисты получали в СССР.

В итоге я подписал предварительное соглашение с «Байером». Оно начинало действовать только в том случае, если бы мне выплатили определенную сумму в качестве «подъемных». Но я эти деньги решил не брать и еще немного подумать. Возьми я их, чисто юридически уже не смог бы отвертеться.

Впрочем, финансы тогда волновали меня меньше, чем сам футбол.

— Играть-то я у вас буду? — спросил я во время переговоров с немцами.

— Будешь, — пообещали.

Но так вышло, что с «Байером» у нас романа не получилось. Когда я приехал в Москву, мне позвонили ребята из «Бенфики», Кульков и Юран. Вместе с ними был Пауло Барбоза, который тогда работал в команде переводчиком, а впоследствии стал известным агентом. Он несколько лет отучился в нашей стране и неплохо знал русский. Поэтому его прикрепили к нашим ребятам. Барбоза видел, как я играл в Союзе, и именно он стал инициатором того, чтобы руководство «Бенфики» пригласило меня к себе. «Даже не думайте, Мостовой — лучший футболист из тех, что на данный момент остались в Союзе», — убеждал он своих боссов.

— Приезжай к нам, — сказал мне по телефону Васька Кульков. — Здесь тебя ждут.

И я решился: вместе-то веселее. О «Байере» больше и не думал.

Мой отъезд в Португалию напоминал детектив. «Спартак» находился на сборах в Швейцарии. И я прямо из гостиницы, никого не предупредив, рванул в аэропорт. С билетами сложностей не возникло. Но всплыла другая проблема — у меня не было португальской визы. Что делать?