ее обнаженному телу. Прохладный ночной воздух окутал ее мокрое тело, и, когда Мишель просовывала руки в халат, который держал для нее Конрад, ее вдруг начала бить мелкая дрожь.
— О, беби… — нежно прошептал Конрад, обнимая Мишель. Ему стало стыдно, что он заставил ее продемонстрировать ему свое тело. — Пойдем, я посажу тебя в кресло и разведу огонь.
Мишель позволила усадить себя и укутать мягким индейским пончо. А уж когда Конрад развел костер и языки пламени взметнулись вверх, она быстро согрелась. Конрад сел рядом с ней и обнял за плечи. В его поведении не было и намека на ухаживание.
— Ну как, уже теплее? — спросил он.
Мишель кивнула.
— Я устроил здесь кострище как раз для таких прохладных вечеров, — сказал Конрад, умолчав о том, что мысленно представлял Мишель у этого огня, когда проект был еще на бумаге. — Если на улице не очень холодно, я часто сплю здесь, под звездным небом.
— Живя в Торонто, я забыла, что такое чистое небо, — проронила Мишель. — Кажется, созвездия находятся так близко, что их можно потрогать руками. Я помню, ты рассказывал мне одну легенду…
— Как небеса были заселены кристаллами?
— Да.
— В ней говорится, как Ночной бог вынимал из своего мешка сверкающие кристаллы и распределял их по местам. Но его кропотливая работа вызвала зависть у Койота, Обманщика. Он украл у бога мешок с остатками кристаллов и разбросал их по четырем углам Вселенной. Так появился великолепный Млечный Путь. У су нет для него названия, потому что он был создан не их богом.
Мишель уже окончательно согрелась и чувствовала себя очень уютно.
— Красивая легенда, — сказала она, зевнув. — Когда-нибудь, когда у тебя появится семья, ты будешь рассказывать ее детям.
Конрад хотел иметь детей от Мишель. Чем дольше они находились вместе, тем сильнее становилось его желание. Наши дети взяли бы самое лучшее от двух культур, подумал он. Они имели бы бронзовый цвет кожи и были бы совершенными во всех отношениях, потому что появились бы на свет из красивого тела Мишель.
Но пройдет еще немало времени, прежде чем я смогу объяснить ей, почему ушел тогда от нее. Торопливость в этом деле можно все испортить. Надеюсь, она поймет меня.
— А знаешь, — сказал Конрад, — мой прадед утверждал, что люди могут передвигаться в прошлое и даже в будущее, если достигают определенной мудрости и очень хотят этого.
— Не хочу обижать твоего прадеда, но я не верю в это, — отозвалась Мишель. И все же она остро чувствовала, что магнетизм Конрада увеличился во сто крат по сравнению с тем, каким он был пять лет назад. Возможно, благодаря тому, что старик передал ему какие-то секреты. — Но ты-то сам веришь в это?
Конрад улыбнулся.
— Зачем я буду говорить об этом, когда ты предупредила меня, что это несерьезно.
Он встал и подбросил в огонь несколько поленьев. Подходящий момент, чтобы встать и объявить, что уезжает, но Мишель не проронила ни звука.
Мне хочется побыть с ним еще немного, несмотря ни на что, призналась она себе. Может, потому, что все эти годы я не переставала хотеть его? Если я сейчас удовлетворю свою слабость, не переходя определенной грани, то, возможно, смогу заполнить пустоту в своем сердце и вернусь в Торонто излечившейся.
Мишель не подумала о том, что ее чувства к Конраду слишком сильны. Она не оттолкнула его, когда он обнял ее и притянул к себе. В данную минуту Мишель думала лишь о том, что ее губы прижимаются к теплой шее Конрада и что все это ей не снится, а происходит на самом деле.
6
Во дворе было прохладно, а от костра шло приятное тепло, и руки Конрада были нежными и надежными. Мишель не заметила, как ее отяжелевшие веки опустились и она заснула. Ей снились мириады ярких звезд, названия которых прадед Конрада вплетал в индейскую легенду.
Когда Мишель проснулась, ее приветствовал совершенно другой мир. Где-то вдалеке раздавалось лошадиное ржание. Слышалось также громкое тарахтенье газонокосилки.
Мишель вдруг вспомнила, где находится и ужаснулась: она провела ночь в доме Конрада, а отец, которому она даже не позвонила, наверняка сходит с ума.
Пока она набиралась мужества, чтобы пойти в дом и забрать свои вещи, во дворе появился Конрад с большой кружкой в руке, от которой шел запах кофе. Он был одет в джинсы и ковбойку, ноги, обутые в мокасины, ступали неслышно. Посвежевший после душа и тщательно выбритый, Конрад был похож на человека, который уже успел поработать за письменным столом.
— Привет, соня, — поздоровался он, протягивая Мишель кружку с дымящимся напитком. Его глаза весело блестели. — Я, пожалуй, пока воздержусь от шуточек на эту тему, дам тебе время прийти в себя после сладкого сна.
Мишель поморщилась и в тон ему ответила:
— Благодарю. Я очень ценю твою заботу.
Кофе был черным, горячим и крепким — таким, как она любила. Мишель сделала несколько глотков, чтобы взбодриться перед тем, как попробовать исправить тот вред, который нанесла себе, проведя с Конрадом ночь.
— Пришла моя экономка, она готовит завтрак на кухне, — сообщил он, прежде чем Мишель успела открыть рот. — Как только ты окончательно проснешься, мы позавтракаем.
Мишель едва не застонала. Что о ней подумает эта женщина, когда поймет, что гостья провела с Конрадом всю ночь? Возможно, конечно, что экономка привыкла к тому, что в этом доме часто ночуют особы женского пола, и этим ее не удивишь.
Ничего предосудительного, правда, они не сделали, если не считать, что видели друг друга обнаженными. Они даже не целовались. В общем, решила Мишель, мне нечего стыдиться.
— Я чувствую себя ужасно глупо — вместо того чтобы вернуться домой, я заснула здесь, — пробормотала она, запоздало сообразив, что словно пытается оправдаться.
— Не думай об этом, — посоветовал Конрад. — Здесь такой свежий и чистый воздух, что свалит любого, кто не привык к нему.
Он, наверное, прав, подумала Мишель. В последние годы я провожу слишком много времени за книгами и беседами со свидетелями.
— Так как, добровольно пойдешь в дом, чтобы позавтракать со мной, или мне придется нести тебя на руках? — спросил Конрад, в его глазах по-прежнему плясали веселые огоньки.
Мишель чувствовала, как скатывается вниз по наклонной плоскости, соглашаясь на его очередное невинное на первый взгляд предложение. Но отказаться от завтрака, с ее точки зрения, было бы верхом неблагодарности.
— Спасибо, я сама, — ответила Мишель, встала с кресла и плотно запахнула халат.
Конрад представил ее своей экономке Урсуле, которая оказалась его дальней родственницей. Когда они вошли в кухню, она перекладывала омлет с грибами и овечьим сыром со сковороды на блюдо.
— Хелло, — поздоровалась Урсула. По тому, как она опустила глаза, Мишель поняла, что ночные гостьи в этом доме редкие пташки. — Вы будете дыню или апельсиновый сок?
Мишель попросила дыню. За завтраком Конрад заговорил о делах.
— Я знаю, что это не очень удобно, но мне хотелось бы, чтобы ты побеседовала с Джоном Акана. — И, увидев на лице Мишель недовольство, быстро добавил: — Я не прошу тебя помочь мне или сделать что- то, что повредит работе твоего отца по этому делу. Просто я твердо убежден, что Джон невиновен.
Если Конрад прав, подумала Мишель, то мой отец, шериф Пауэл и большое жюри совершили грубую ошибку.
