откровенное желание поскорее расстаться с ним. Надежда Конрада на то, что Мишель простит его и снова полюбит, опять показалась ему несбыточной.
С такими грустными мыслями он простился с ней и вернулся на поляну. Подойдя к тому месту, где Джон и Тим сцепились в драке, Конрад опустил голову и тихо стоял, прислушиваясь к крику ястреба, кружившего над поляной, и к далекому шуму движения на автостраде. Но думал он сейчас о том, как наладить отношения с женщиной, которую хотел.
Я слишком сконцентрирован на Мишель, думал Конрад, это она не дает мне сосредоточиться. Я хочу найти настоящего убийцу не только ради того, чтобы освободить Джона из тюрьмы, но еще и для того, чтобы поразить Мишель своим умом.
Конрад вдруг вспомнил, что обещал позвонить сестре Мэри, монахине, которой недавно помог защитить одну из ее протеже, не взяв с нее за это ни цента. Через неделю после убийства Тима монахиня обещала Конраду поспрашивать ребят в школе, где она преподавала, чтобы попытаться выяснить имя мальчика, который просил Джона помочь ему другу. Из этой школы, где, в основном, учились дети обитателей резервации, на фестиваль приехал целый автобус с учащимися.
Из первого же телефона-автомата Конрад позвонил в школу.
— Как хорошо, что вы позвонили! — обрадовалась сестра Мэри, узнав его голос. — Я уже собиралась связаться с вами. Мальчик, который обратился к вашему клиенту за помощью, скорее всего учится в нашей школе. Сам он, конечно, не признается, но его товарищи по классу сказали, что он подробно описал им ситуацию. Думаю, он ничего не скажет, даже если я объясню ему, зачем это нужно. Я понимаю, что сюда путь не близкий, но если бы вы могли приехать и сами поговорить с ним…
Мишель пришла в ужас, когда обнаружила, что отец не поехал на работу в то утро. Когда она вошла в дом, он метался по гостиной, как зверь по клетке, бросая взгляд то на часы, то на телефон.
— Господи, Мишель! — воскликнул Томас, увидев дочь. — Где ты была? Мне уже в голову лезут Бог знает какие мысли. Я решил, что ты попала в аварию или наткнулась на каких-нибудь подонков! Что случилось, черт возьми?! Еще бы немного, и я попросил бы Генри послать ребят…
Я должна была знать, что мои личные дела здесь не будут считаться личными, подумала Мишель, покраснев до корней волос. То, что мне уже двадцать семь лет, не имеет никакого значения. Пока отец жив, он будет считать меня малышкой, которая не способна позаботиться о себе или принять самостоятельное решение.
— Хорошо, что ты не сделал этого, папа, — сказала она с легким раздражением. — Ты поставил бы нас обоих в неудобное положение. Я ночевала в доме Конрада Уэйна.
Томас Блейк чуть не задохнулся от негодования, чем сразу отбил у дочери охоту объяснить ему что- либо.
— Когда я приглашал тебя сюда, чтобы помочь мне, мне даже в голову не могло прийти, что ты снова свяжешься с ним! — набросился он на Мишель с гневным упреком. — Я думал, что ты обладаешь большим здравым смыслом! После того как он…
— Бросил меня с десятью тысячами долларов в кармане, ты хотел сказать? — закончила за него Мишель.
— Я думал, что ты давно простила мне тот необдуманный поступок, девочка, — пробормотал Томас после секундной паузы.
Мишель бросилась к отцу и обняла его за шею.
— Ну конечно, простила, папа. Ведь ты беспокоился обо мне, хотел сделать как лучше. Я ничего не простила Конраду… особенно то, что он взял у тебя деньги. Ты не должен был терять сон из-за того, что я была у него в доме, у нас с ним ничего не было. После того, что он сделал, я не подпустила бы его к себе, даже если бы он был единственным мужчиной на земле.
Выражение лица Томаса сразу изменилось, он словно сбросил с плеч тяжелый груз. Но вместе с тем у Мишель возникло ощущение, что в это мгновение отец испытывал нечто похожее на вину.
— Рад это слышать.
— Я должна была прояснить кое-что для себя, вот и все, — сказала Мишель, попытавшись рационально объяснить то, в чем сама еще не могла разобраться до конца.
Не успел отец успокоиться, как она снова повергла его в шок сообщением, что Конрад предложил ей поговорить с Джоном Акана и что она намерена согласиться.
— Он хочет использовать тебя в интересах защиты, я не сомневаюсь в этом, — с негодованием заявил Томас. — Ты случайно не забыла, что я пригласил тебя помогать мне, а не мешать? А сейчас все идет к тому, что будет повторение ситуации с Колином Акана, когда ты с Конрадом была на одной стороне, а я — на другой. Только не говори потом, что я тебя не предупреждал. Конрад Уэйн знает только одну преданность — преданность своим соплеменникам. Как только он добьется оправдания для своего подзащитного, он забудет о тебе, как о прошлогоднем снеге.
Мишель понимала, отец намекает на то, что Конрад, в жилах которого течет индейская кровь, пойдет на все, включая противозаконные действия, чтобы добиться освобождения для индейца. Это было глубоко предвзятое мнение, с ее точки зрения, но, с другой стороны, Мишель всегда знала, что отец не допускал даже мысли о том, что его зятем будет индеец. Несмотря на то что пять лет назад он взял к себе на работу этого самого индейца, да еще хвастался своими демократическими взглядами.
— Конрад Уэйн не сможет перетянуть меня на сторону защиты без моего желания, папа, — возразила Мишель. — Но ты должен знать одно: я не стану помогать тебе, если буду убеждена, что Джон Акана невиновен. Я сказала Конраду, что ты согласишься со мной… что для тебя главное — торжество справедливости. Поэтому мне кажется, что мой разговор с Джоном может оказаться полезным. Виновен он или нет, я все равно получу какую-то дополнительную информацию.
В конце концов Томас нехотя дал дочери добро на эту беседу и уехал на работу. Мишель отправилась в душ. Стоя под сильной струей воды, она чувствовала, как ее обуревают сомнения: правильно ли она делает, вступая в тесный контакт с Конрадом?
Ее терзания прервал резкий телефонный звонок. Выключив воду, она вышла из ванной комнаты и, оставляя мокрые следы на мягком ковре своей спальни, подошла к телефону.
— Привет! — раздался в трубке бодрый голос Конрада. — Я получил кое-какую информацию о мальчишке, который просил Джона оказать помощь его приятелю в день убийства. Один мой друг, который работает учителем в том районе, сказал, что парень учится в католической миссионерской школе около Мингмактока. Как насчет того, чтобы пообедать, встретиться с Джоном, а после этого поехать со мной в ту школу? Я, правда, должен предупредить тебя, что это довольно далеко от города, и если у меня будет возможность поговорить с другими ребятами, которые были на фестивале, то я задержусь.
Мишель поняла, что эта поездка может вылиться в еще одно ночное мероприятие. Если она поедет с Конрадом и не сможет вернуться домой к ночи, отца хватит удар.
Но это опасение перекрывалось удовольствием, которое она получала, даже слушая голос Конрада по телефону. Его предложение совместно побеседовать с предполагаемым свидетелем защиты лилось бальзамом на ее душевные раны.
Но я буду сумасшедшей, если снова влюблюсь в него, предостерегла себя Мишель. Отец прав… Конрад проявляет ко мне повышенное внимание, наверное, потому, что хочет с моей помощью разрушить аргументы обвинения.
Однако верить в это Мишель не хотела. Она, которая давала клятву вершить правосудие, закусила удила, в то время как отвергнутая женщина, которой она себя чувствовала до сих пор, хотела побыть с Конрадом еще, чтобы вырвать у него извинение. По какой-то причине разговор с отцом и, особенно, его разгневанность тем, что она ночевала в доме Конрада, толкали Мишель в том же направлении.
— Так как? — спросил Конрад.
— Обойдемся без обеда, — твердо сказала Мишель, внезапно приняв решение. — Я могу перекусить дома. Встретимся в тюрьме около часу дня. Об остальном договоримся на месте.
Мишель не удивило, что разговор с Джоном Акана не дал ничего нового. Она подумала, что если фельдшер невиновен, значит, ему просто нечего добавить к тому, что он уже говорил. Виновный человек, как правило, прикрывает свое преступление завесой ложной информации.
