лунатиками искать беженцев.
Василий предложил пройтись «туда и обратно» по проселочной дороге, ведущей в ближайшее садоводство. Это было в наших силах, и я согласилась. Но где-то на середине пути этот скромный план был нарушен – нам послышались голоса, удаляющиеся в чащу леса. Нам пришлось, следуя за ними, свернуть с дороги и пробраться через кусты шиповника. Мы все исцарапались, пытаясь пройти туда, где слышались восторженные крики.
Наконец-то мы пробрались в лес, но мы так и не смогли обнаружить тех, чьи возгласы раздавались на всю округу. К тому же эхо играло с нами. Мы еще долго ходили кругами, прежде чем оказались на берегу озера, в котором плавала лодка. Каково было наше разочарование – два деревенских мужичка самодовольно ловили рыбу острогой. Ночная встреча с ними выглядела парадоксально. Глядя на выражение их лиц, Василий не растерялся и помахал рукой: «Привет от Гринпис!». Мы пошли обратно к дороге, посмеиваясь над их реакцией. За кого они нас приняли? Срезая дорогу, чтобы не попасть снова в объятия шиповника, мы вышли на небольшую полянку.
Неожиданно погас фонарь. Оказавшись без света в незнакомом месте, мы невольно почувствовали себя детьми, сбежавшими из лагеря от леди Ди. Сплошной стеной нас окружали деревья. Голоса ночных птиц создавали особую атмосферу царства ночи. Несмотря на кромешную темноту, мы хотели идти дальше, но я нечаянно оступилась – по бокам тропинки были какие-то рытвины. Я стала прихрамывать, слегка потянув правую ногу. Мне было больно ступать на нее. Василий, переживая за меня, взял меня на руки, но, пройдя несколько шагов, тоже споткнулся и упал вместе со мной. Сидя в траве, мы прислонились друг к другу спинами.
– Ну, вот… – сказал Василий. – Теперь будут искать и нас тоже.
– А мы будем от них прятаться.
– Это, пожалуйста, без особого труда. Тем более, что я окончательно запутался и не знаю, где может быть выход из леса.
– По-моему, в той стороне есть небольшой просвет между деревьями. Возможно, там дорога.
– Где просвет?
Я показала направление рукой. Василий пригляделся:
– Ничего не вижу.
– Если мне это только кажется, то дорогу в лагерь можно будет найти только по звездам, – я подняла голову вверх и невольно коснулась его плеча.
– … Прости, я не предупредил – в сумерках я плохой помощник. Когда темнеет, я плохо вижу. Как в тумане – сам могу потеряться и других растерять.
– Почему?
– У меня какая-то провальная светочувствительность. По мне так лучше дождаться восхода солнца, когда будет ясно, что вокруг, чем гадать, в какую сторону идти дальше.
– Давай так и сделаем. С тобой часто такое бывает?
– Бывает. Я попадаю в такие ситуации, как мышка в мышеловку, и никак не могу привыкнуть к этому… Словно кто-то, зная мое слабое место, мне все время напоминает, что я должен был давно ослепнуть!
Он нагнулся, закрыв руками глаза. Я пододвинулась к нему так, чтобы видеть его лицо, но он отвел взгляд в сторону. Обняв его за плечи, я прижала его голову к своей груди. Его отчаяние обожгло меня:
– Я хотела бы утешить тебя, но, наверно, не смогу.
– Сможешь…
Какое-то время он молчал, не решаясь продолжить фразу, но потом произнес:
– … Поцелуй меня.
Мы упали в траву. Спящие цветы лениво щекотали наши лица. Я целовала его ресницы, щеки и только потом губы…
10
Что мне снилось в лесу? Я не помню. Только, когда я открыла глаза, то была удивлена – я лежала на плече у Василия, укрытая его джинсовой курткой. Его приятный запах, сонное дыханье и тепло его тела стали частью меня, и я не хотела шевелиться.
Было раннее утро, ночь только-только разомкнула свои объятия, испугавшись рассвета. Окружавшие нас темные деревья, как в сказке, стали превращаться в гостеприимный уголок природы. Сумрачная полянка расстелилась у наших ног лиловым ромашковым ковром. Я давно не чувствовала себя так уютно, как на этой соломе, которая была нам в эту ночь вместо постели. Если замереть и лежать тихо-тихо, можно было заметить едва уловимое движение вокруг. Березки мешкали – венчаться им или нет в цветочном хороводе с первыми лучами солнца. Мне захотелось раствориться в лесном воздухе, витающем над нами, и, поднявшись над землей с порывом ветра, увидеть с высоты место нашего первого поцелуя. В полудреме я закрыла глаза.
Мой полусон неожиданно был прерван внезапным появлением молодой гвардии. Как с неба горох, на нас свалился пацан, споткнувшись спиной вперед о длинные ноги Василия. Получилась куча-мала. Я не заметила, как к нам приблизилась святая троица. Парни тоже наткнулись на нас, можно сказать, нечаянно. Василий проворчал:
– Мы еще тешили себя надеждой, что можем здесь спрятаться.
Мы помогли подняться главному рыбаку, который, как выяснилось, хотел показать идущим следом за ним ребятам, рыбу какой величины он сегодня словил. Я, распуская свои длинные волосы, посмотрела на взъерошенного Василия, он произнес:
– Все правильно. Они нашлись, когда мы их перестали искать. Нужно позвонить начальнику лагеря, что мы возвращаемся с уловом.
Василий поднялся, отряхнувшись, но перед тем, как звонить, решил уточнить:
– Ребята, Вы точно из отряда Дианы Андреевны?
– Да. – Ответил один из них. – А что случилось?
– Вас потеряли в лагере!
– А что нас терять? Мы каждую ночь ходим на рыбалку. Диана Андреевна только сегодня это заметила?
Пацаны засмеялись.
– Что же ей помешало как всегда крепко уснуть?
– Мы ведь ей объясняли, почему нас не надо будить в тихий час, она ничего не поняла!
– Так, разговорчики в строю. – Василий нахмурил брови. – Сегодня всех вожатых ночью подняли на ноги, чтобы найти вас! А ну-ка, шагом марш в отряд!
– Теперь я вас узнал, – благодушным голосом сказал наш «будильник». – Вы воспитатель из четвертого отряда! А я – Костя. Вы только не сердитесь на нас. Мы вас ухой накормим. Миха, мигом сюда кастрюлю! Толик, доставай ложки! Откушайте свежей рыбки, она еще горячая.
Пока Василий из вежливости пробовал угощенье, я взяла у него мобильный телефон и позвонила в лагерь. Разговор был недолгим, но мне было что сказать моим спутникам:
– Для вас есть новости, рыбаки. Начальник лагеря объявил ваш отряд как провинившийся дежурным по кухне в течение трех дней. Он так и сказал: «Любят варить уху, пусть готовят на весь лагерь». А нас с тобой, Василий, ожидает сюрприз.
– Какой сюрприз?
– Подробности, сказали, на месте. Просили срочно вернуться. Василий с пониманием кивнул мне головой и обратился к погрустневшим мальчикам:
– Спасибо за уху. Сворачиваемся, господа хорошие.
Мы отправились в лагерь. Юные рыбаки, выводя нас из леса заповедными тропами, стали знакомить нас с хитростями своей «кухни». Хлеб, соль, лук и картошку дети, оказывается, брали в столовой у поварят. Рыбу ловили в озере на закидушки, а потом варили в посудине, напоминавшей котелок. Вместо ручки у а-ля кастрюли была намотана простая проволока. Дети с такой гордостью хвастались ночной рыбалкой, что на «приманку», кажется, клюнул сам Василий. Они вывели нас из чащи.
Я слушала их в пол-уха, потому что мне было важно только то, что мы шли с Василием, обняв друг друга.
Эта ночь наполнила наши сердца нежностью, а утро разбудило надеждой. Его губы несколько раз едва
