И весь загорелся от этих своих задыхающихся глупых слов.
— Приветик, Соломкин! — Ира протянула ему тоненькую руку и встряхнула светло-русой чёлкой; и её дедушка поздоровался с Васей. — Как вы тут?
— Хорошо! Я очень рад! Чего так долго не приезжали? — Вася покраснел ещё сильней.
— Поезд не очень спешил, и море не слишком нагрелось. Куда торопиться? — В глазах Иры гуляло веселье, дружелюбие и лукавство. — Купался хоть раз?
Васе ужасно хотелось предстать перед ней бесстрашным человеком, да как-то неловко было врать.
— Нет, не купался.
— Чего же так? А я сегодня буду, если дед разрешит, — Ира испытующе посмотрела на дедушку. — Я знаю, что он разрешит.
Её дедушка в рубахе с закатанными рукавами постучал пальцами по альбому, лежавшему на столе, и вздохнул:
— Не решался я брать тебя, Ириша, без папы и мамы, взял, а теперь не знаю, как быть. Мне надо работать, а не караулить с утра до вечера внучку.
— Зачем меня караулить? — засмеялась Ира. — Я не овечка! Знаю, что можно, а что нельзя. Правда, Соломкин?
Вася не успел ответить, да она и не ждала ответа, а, перевернувшись на одной ножке, побежала к выходу. Вася поспешил следом.
Ему было ясно: с этого дня у него начинается совсем новая жизнь. Как хорошо, что она приехала! Вот когда они наговорятся, набегаются, накупаются, насмотрятся, насмеются, наиграются… Как хорошо!
Только бы Алька не помешал! А как он может помешать?
— Давай сбегаем к фелюге, — предложил Вася. — Она на берегу, по пути к Хамелеону, там, где песок и речушка. Наверно, штормом выбросило.
— К фелюге? — Ира чуть прищурилась, сморщив лоб. — Оставим её на другой раз. Давай сегодня искупаемся?
— Давай, — сказал Вася и чуть поёжился: на чёрной доске у входа на пляж мелом было написано: 17. Однако немало народу купалось, и даже малыши. — Помчались за плавками?
Ира кивнула, и они побежали мимо столовой к корпусам.
У балюстрады с альбомом под мышкой стоял Иван Степанович, её дедушка. Ветер во все стороны дёргал его седые волосы, солнце пронизывало их, и они горели, как раскалённые.
Вася с Ирой хотели проскочить мимо дедушки, но не удалось.
— Вы куда теперь, молодые люди? — спросил он.
— Возьмём купальники и позагораем у моря, — ответила Ира.
— И только-то? — сказал дедушка. — И даже не попробуете рукой воду?
— Ну, если ты не против, попробуем.
— И чтобы на первый раз пробовали не больше пяти минут.
— Не больше, деда, не больше! — Ира радостно закружилась в своих открытых, синих туфлях и коротеньком, взлетевшем вверх белом платье. И сама она была до смешного тонконогая, тонкошеяя, тонконосая.
Дома никого не было. Вася скинул шорты и, не попадая куда нужно ногой, стал плясать по комнате, пытаясь надеть плавки. Надел и вдруг увидел на полу возле тумбы письменного стола желтоватую бумажку — потёртый и смятый рубль.
Кто же потерял его? Скорей всего, нечаянно уронили прежние жильцы. Что же делать с ним?
Внезапно Вася сосчитал в уме: «Рубль — это тридцать три выстрела плюс копейка сдачи! Тридцать три! Столько раз выстрелишь — сверхснайпером можно стать!»
Вася сунул рубль в карман и кинулся из комнаты.
С ликующим визгом бегали они по берегу, вдоль наката, высоко встающего в клёкоте пены и брызг, в дробном рокоте перекатывающейся гальки. Догоняли друг друга, брызгались, подпрыгивали, с хохотом ползали на четвереньках, мяукая и тявкая, передразнивали какого-то голенького малыша.
Кто бы мог подумать, что Ира такая быстроногая, такая смешливая и азартная! Вася мог бы ещё десять лет прожить с ней в одном подъезде, подниматься в лифте и заходить время от времени к ней домой, но ничего такого не узнать. А вот стоило только один раз сбегать с ней на море — и сразу стало ясно, какая она удивительная…
Громкий голос заставил его оглянуться.
У берега, напротив того места, где вчера лежала ядовито-жёлтая надувная лодка Алькиного папы, сейчас покачивалась шлюпка спасателя Митьки. Он был в одних плавках, крепкий, весь из тугих мускулов и мышц, весь с головы до ног, как ночное небо в созвездиях, в яркой синеве наколок; положив на борта вёсла, он громко отчитывал мужчину в полосатых плавках, стоявшего спиной к Васе, у самой воды.
— Я же вас просил не плавать за линию буёв! — Глаза Митьки смотрели холодно и непреклонно. — Штрафа хотите? Так это запросто!
— Хороша лодочка, — Вася кивнул на белую шлюпку с развевавшимся флажком на корме, — Вот бы на ней покататься!
Ира нерешительно кивнула — видно, не очень-то хотелось ей в лодку. Это удивило Васю, и он спросил:
— А поплыла бы на ней в Сердоликовую бухту? Я хорошо гребу, не думай…
Ира неопределённо улыбнулась и быстро окинула взглядом довольно-таки щуплую Васину фигуру с чётко выпирающими ключицами и рёбрами, с худенькой шеей, впалым животом и совсем не мускулистыми ногами и руками. Она так глянула на Васю, что на какое-то мгновение он затаился и замер и как будто случайно согнул в локтях руки, чтобы в том месте, где обычно — особенно у таких, как спасатель Митька! — упруго вспухают бицепсы, руки были потолще, повнушительней.
— А чего не поплыть? Поплыла бы, — Ира отвела от него глаза. — Побежали в море!
Вася схватил её за руку, и они кинулись в воду. Их с размаху обдали острые, жгучие брызги, и капельки всеми цветами радуги засияли на её ресницах и волосах. Держа друг друга за руки — так было интересней и спокойней, они легли на гальку. Волны шумно перекатывались через них, щекотали сорванными со дна водорослями, накрывали с головой и тащили в море.
Вода ещё была холодной, и от долгого пребывания в ней ломило косточки. Они встали. Вася попрыгал возле Иры и сказал:
— Давай строить крепость, а? Такую, чтобы была почище Генуэзской в Судаке! Такую, чтобы море не разрушило.
— Давай.
Глава 10. Торговцы и покупатели
Альке было досадно, что Васька ушёл от него. Сперва он думал, что тот разобиделся за те шуточки на берегу. Допустить, что он может быть кому-то скучен или неинтересен, Алька не мог. Однако тревога не покидала его. Но сейчас, увидев Ваську с длинноногой голосистой Ирой, Алька подумал: всё дело в ней!
Альке стало легче: эту причину можно было понять.
Он не терял времени даром. Он тщательно прочесал всю набережную от спасательной станции до тира. Он затеял игру сам с собой: решил обязательно что-нибудь купить или испробовать в каждом попавшемся на его пути автомате с водой или соками, в каждом киоске или палатке. Он то пил газировку или томатный сок, то уничтожал миндальные пирожные, то покупал «Крокодил» или шариковую ручку. Ни одной торговой точки не пропустил! Разве только на причале не купил билет на морскую прогулку и не записался на экскурсию. Был в этой его игре один недостаток: переел, да и денежек немало ухлопал!
Закончил Алька свою игру в тире — здесь, на набережной, был второй тир; он купил только одну пульку и поразил ею сидевшего на скале хищноклювого орла.
