— Бросьте! — махнул рукой Сандро. — Искать человека в таких лесах, что иголку в стоге сена, — весь день угробим попусту. Если уж он сам нам встретится, другое дело.
— Почему мы должны бросать? — возмутился Ладо Хараташвили. — Забыл, как он валял тебя по траве?
— А как он провёл нас с яблоками?..
Мальчишки в упор смотрели на своего командира.
— Будь тут Снайпер, он из-под земли достал бы Нико!
Но Снайпера вот уже который день не видать. Ни в школе, ни на улице. Последнее, что о нём слышали, был рассказ Авто:
— Вечером он работал в кузнице у дяди. «Я, говорит, для вашего Бучукуртели кандалы кую, чтобы он не таскался по чужим баштанам да по подземельям. А вы, говорит, индюки, и больше ничего. Посадили его себе на голову, а он и поплёвывает. Присваивает ваши дела и все благодарности один загребает. В этом чёртовом туннеле я и Гоги обнаружили воду, а он сводил туда Гиви Вардуашвили, ни слова никому не сказав, и теперь они герои, первооткрыватели, а вы сбоку припёка». — «Что же ты, не придёшь больше к нам?» — спросил я и посоветовал вернуться в школу. А он как замахнётся на меня кувалдой. «Проваливай, говорит, пока цел, не то расколю твой череп, как пустой орех». Я испугался и убежал, а он вышел за порог кузницы и кричит мне вслед: «Не велика важность, если у меня на уроке петух из рук вырвался! И директору клуба от моих слов худо не будет — он больше заслужил. А на меня можете жаловаться где угодно, не нужна мне ваша школа!..»
Странно подействовал на мальчишек этот рассказ. Все любили смелого и независимого Снайпера. Они так привыкли быть в одном звене! Их разогнали на собрании, но они всё равно вместе. И будут вместе! Эх, Снайпер, Снайпер! Отчаянная твоя голова! Но ничего, тебя вернут в школу. Ты и в прошлом году бросал учёбу… Что скрывать, есть и их вина в этом деле. Да и Сандро тоже виноват. А Сандро? Неужели он и вправду сел им на голову? И они, как овцы, идут за ним всюду…
— Ребята! — Бердзенишвили поглубже сунул секач за ремень. — В конце концов не может один человек решать всё. Если Сандро боится, что Нико ещё раз взгреет его, мы-то не боимся! Пусть он остаётся, а мы пойдём.
— Пойдём, пойдём! — зашумели мальчишки.
Гоги с болью посмотрел на Сандро и развёл руками, словно говоря: что делать, ты мне дороже брата, но я пойду с ними.
И только Залико не двинулся с места.
Ещё никогда Сандро не чувствовал себя таким потерянным.
Что же это происходит? Друзья покидают его, своего командира?..
— Пошли, Залико! — вдруг сказал он. — Эгей, ребята! Погодите, мы тоже идём!
— Урра-а-а! — закричали мальчишки. — Вперёд! — и рассыпались по лесу.
Нико они не нашли, но зато набрели на нетронутую яблоню, сплошь усыпанную вкусными дичками. Это несколько остудило их пыл.
— Дураки мы, брат! — Гоги присел на мшистый пенёк. — Кто его знает, в какой части леса работает Нико? А возвращаться без прутьев нехорошо.
— Верно, — согласился с ним Ладо Хараташвили, — давайте нарежем прутьев, а потом, если останется время, поищем Нико.
— Здесь нет никаких прутьев, одни ясени да клёны без подлеска,
— Тогда спустимся пониже. Мальчишки подались назад.
Не по-осеннему густо шелестели тёмные липы, алела осина, и, растопырив корни, стояли мощные дубы. Шуршали листья под ногами. Но прекрасные звуки осеннего леса не достигали слуха мальчишек.
— Ох, сейчас бы встретить эту конопатую мартышку! — мечтательно произнёс Вано Бердзенишвили и вдруг вздрогнул и, подняв указательный палец, огляделся. — Тсс! Тише…
Мальчишки замерли и прислушались, вытягивая шеи.
Откуда-то издалека, из-за горки, слышались удары топора.
— Это он! — крикнул Сандро.
— Веди нас, Караман!
— Ты опять наш командир!..
Мальчишки понеслись, перепрыгивая через невысокие кусты и рытвины. Под ногами у них шуршала прелая листва и трещал валежник.
— Сейчас мы за всё рассчитаемся!
— Никуда он не денется!
— Железно, братцы!
— Не спешите, финиш близок!
— Давай, Хахабо! Расправь свои костыли!
— Потише, ребята!
— Не ленись, Ладо! Нужно налететь на него, как стервятникам, чтобы он и рукой не успел пошевелить.
— И глазом не дадим моргнуть!
— Позвольте человеку завещание написать…
— Никуда он не денется!..
И вдруг где-то рядом что-то оглушительно затрещало, рухнуло, да так, что дрогнула земля, и послышался душераздирающий вопль.
Мальчишки остановились.
Опять послышался отчаянный крик: «Помогите!» И они сорвались с места.
Обежали маленькое озерцо на пути, сломя голову скатились в овраг, взмыленные выбрались оттуда и…
Под срубленным ясенем лежал кто-то и, прижатый ветвями, кричал дурным голосом.
Мальчишки подошли поближе и, словно наткнувшись на невидимую стену, остановились.
— Да это же Нико, ребята!..
Первым пришёл в себя Бердзенишвили. Он выхватил топорик и обрубил ветку, давившую на ногу Нико.
Сандро тоже бросился к Нико и, схватив его за плечи, попытался приподнять.
Нико стонал и закатывал глаза. Узнав мальчишек, он замолчал, но выдержки хватило ненадолго — и бедняга опять заскулил и застонал, кусая губы.
На левом бедре у него была содрана кожа, окровавленные пальцы правой ноги казались перебитыми. Для лучшего футболиста школы это была ужасная травма.
Гоги старательно обшарил все свои одиннадцать карманов и, не найдя ничего, обратился к мальчишкам:
— У кого есть платок?
Мальчишки тоже полезли по карманам.
Платки оказались только у троих. Повязка из них получилась плохая — она намокла, сквозь неё просачивалась кровь.
Нико стонал и дрожал.
Мальчишки беспомощно переглядывались.
Тогда Бучукуртели отбросил пальто, скинул блузу и снял с себя полосатую тельняшку, подарок отца.
С минуту Сандро смотрел на неё, потом схватил секач и разрезал надвое.
Обе половинки намотали на ноги пострадавшему и еле остановили кровотечение.
— Нужно отнести его в больницу… — пробурчал Нугзар Гареджели.
— Нарежьте прутьев! — сказал Бердзенишвили, а сам пошёл срезать палки для носилок.
Через полчаса были готовы носилки, сплетённые из гибких прутьев орешника, застланные маленькими веточками.
— Лучше застелить пальто, — сказал Сандро и бросил своё пальто на носилки.
— Холодно! — поёжился Хахабо.
