— А если я криво сяду?.. На этот раз Гоги обиделся.
— Он опять за своё!
— Ты вправду Фома неверующий! — повысил голос Сандро. — Говорят тебе, восстановили!
— А ты поклянись Леной.
— Причём тут Лена? — Сандро вспыхнул и, увидев насмешливую ухмылку Снайпера, шагнул к нему. — Скажи спасибо, что ты лежишь с больной ногой, не то ни твой щит, ни кольчуга не спасли бы тебя! Чего ты разложил всё это оружие и развалился, как умирающий хевсур.[15] Тоже мне гусь! Пошли, ребята! — Сандро повернулся и пошёл к дверям.
— Сандро! Погоди, Сандро, я пошутил! — крикнул Снайпер. — Вот человек! Да пошутил же я!
Гоги и Вано нагнали звеньевого на лестнице и схватили его за руки.
— Ну что ты, в самом деле, как ошпаренный! Нельзя человеку пошутить, что ли?
— Пустите меня! Если ему шутить охота, пусть едет в город и поступает в клоуны!
— Ну, теперь этот заупрямился… Мальчишки чуть не силой вернули назад рассерженного звеньевого.
— Ты, как подожжённый динамит, того и гляди, взорвёшься! Я, можно сказать, на радостях пошутил немного — как-никак в школе восстановили, а ты в бутылку полез! Ну ладно, садитесь и слушайте… Только в воскресенье поможете нарубить хворосту.
— Ты давай, Снайпер! А за нами дело не станет. Если хочешь, весь двор тебе хворостом завалим. — Гоги пододвинул стул поближе и сел.
— Значит, так, — начал Снайпер. — Рано утром пошёл я в лес. Только вышел за село, тут меня старик Вардуашвили нагоняет: ну, думаю, сглазит он меня, как пить дать… Хотел я прямо идти, но, как увидел, что и он туда прёт, раздумал. Повернул направо. Пошёл к ущелью Турдо, но он таки меня сглазил: смотрю — на повороте дороги телега стоит и Миха Безарашвили в колесе ковыряется. Увидел меня — и как коршун!.. Бегали мы, бегали, добежали аж до монастыря Шио и давай вокруг кружить. В лес бежать боязно, застрянешь в зарослях, что твой волк. Я взял да и шмыгнул в монастырь. А Миха, видно, устал, не полез за мной, сел у входа — караулит. Ну, думаю, этот индюк тут меня до утра продержит, измором возьмёт. И полез я к окну, что на задней стене. Смотрю, там камень один выпал из стены, я пролез в щель и недолго думая прыгнул вниз, прямо в заросли ежевики, чтобы помягче было. Прыгнул и вдруг как провалюсь куда-то!.. — Снайпер оглядел слушателей расширившимися от ужаса воспоминания глазами. — Провалился я, братцы, чёрт знает куда! Вот и ногу там ободрал. Вот поглядите…
— Ты дальше, дальше рассказывай! — Гоги глотнул слюну. — А ногу твою потом посмотрим.
— Провалился я куда-то, так и не понял: то ли сам проломил, то ли была там дыра, но мягко как-то упал… Ну, думаю, помер. Тут, чую, бока у меня горят и нога болит, а из носу кровь течёт. Лежу, не шевелюсь, чтобы кровь остановить. Не помню, сколько пролежал, но, когда встал, кровь уже не шла. Достал я папиросу…
— А ты что, куришь опять? — прервал его Сандро.
— Погоди, Бучукуртели! Я, можно сказать, помирать собрался, а ты папиросу запрещаешь выкурить.
— Может быть, ты забыл наше обязательство?
— Это ты забыл, что я не состоял тогда в вашей «конторе».
— Ладно, давай дальше!
— Если ты каждую минуту будешь затыкать мне рот, я ничего не расскажу.
— Погоди, Сандро! Пусть рассказывает.
— Лежу я и думаю: не хватает могильной плиты сверху и причитаний Михи Безарашвили, и буду я настоящий покойник…
— Нет, погоди, ты говорил, что полез за папиросами.
— Да, верно, достал я папироску и закурил. При свете спички вижу — из ямы моей во все стороны щели ведут, в рост человека. Что за чёрт, думаю! Куда это я угодил? Глянул вверх — темно, слева — темно, справа — темно. Пошёл в ту сторону, где суше. Иду, подвигаюсь помаленьку и вдруг… Ба! Что такое?..
— Ну и что?
— Что ты увидел?! — подскочили слушатели.
— Ничего.
— То есть как — ничего?
— Да так… Скелет рассыпавшийся лежит, а рядом вот этот щит и меч.
— И это, по-твоему, ничего?!
— По сравнению с тем, что было дальше, — ерунда.
— Что же там было такое?
— Говори, Лукич! Прямо всю душу вымотал.
— Да разве вы дадите хоть слово сказать!
— Ну выкладывай. Будет тебе!
— Пока я бегал от Михи, секач свой где-то обронил, а тут оружия — завались! Взял я эту кольчугу, вытряхнул из неё всё и натянул на себя. Шлем тоже рядом валялся неподалёку. А щит оказался слишком тяжёлым. Я его вскинул на плечо, взял в руки меч, нагрузился, как ишак, и тут только сообразил, что далеко так не пойдёшь. Темень кругом, хоть глаз выколи. Руки теперь у меня заняты, спичек зажечь нечем… Бросил я щит и пошёл дальше. Вижу, ещё скелет, но без кольчуги, одни кости.
— А не страшно было?
— Чего бояться-то — я вооружён до зубов!
— Ну, а дальше?
— Дальше — смотрю, далеко впереди что-то поблёскивает.
— Ну?
— Иду, иду, и вдруг… Ребята! — Снайпер вдруг привстал и почти простонал. — Ребята, из монастыря в академию ведёт туннель, точно говорю! И родник оттуда течёт. Я сам видел огромный каменный бассейн. Оттуда по глиняным трубам вытекает вода. А пещер там полно! И все гладкие, как комнаты, проходами соединены, как в доме настоящем. На одном только проходе дверь дубовая висит и заложена изнутри на засов… Я не смог все комнаты обойти. А ущелье Турдо оттуда как на ладони. Комнат сколько угодно, целое село можно уместить… Оружия? Бери — не хочу! Много чего там интересного. Я бы и сам пошарил да побоялся до ночи оставаться… Но к академии оттуда наверняка ход ведёт. Это точно! Я не нашёл его, но голову даю на отрез — есть ход!
— Как же ты назад выбрался?
— Той же дорогой. Как свалился туда, так и вылез. Мечом этим лесенку вырубил по стенкам ямы и выкарабкался, даже оружие с собой прихватил.
— Вот это да!
— Ну, а Миха чего?
— Миха? Вылез я из ямы в кольчуге и шлеме. В одной руке щит, в другой — меч. Раздвинул заросли ежевики: ушёл, думаю, Миха. Ан нет, стоит: прижался к стене, рот разинул, глаза вылупил, а шапка на голове ходуном ходит — видно, за привидение меня принял. Я спокойненько мимо него, только кольчугой позвякиваю да щитом поигрываю. Думаю, сейчас он сообразит и взгреет меня. Хотел сбросить с себя всё это железо и рвануть во все лопатки, но потом раздумал. Ковыляю по дороге, позвякиваю. И вдруг на пути его телега. Обрадовался я, забрался на облучок, огрел лошадку разок, она и понеслась… До самого дома не смог остановить.
— Дома небось подивились на тебя?
— Мою мать ничем не удивишь. Только Миха вот заявился и хворост забрал.
— Это ничего. Мы хворосту тебе нарубим. Ты только скажи, где эта яма, в которую ты провалился?
— А-а! Как бы не так! Пока у меня не пройдёт нога, я ничего вам не скажу.
— Да ты же уже сказал — под большим грабом.
У Снайпера загорелись глаза.
— Если ты пойдёшь туда без меня, можешь заранее причаститься!
— Снайпер прав! — сказал Сандро. — Не бойся, пока ты не поправишься, к старому грабу ни одна
