белоснежными крыльями. Быть может, это какое-то предзнаменование?»
Интересно, что китайский иероглиф «Хак» в имени Хан Хак Джа означает «журавль»...
Более того, я приснился и своей будущей жене, подойдя к ней во сне и сказав: «Близится назначенный день, так что хорошенько подготовься». Потом она рассказывала, как во сне спокойно и уверенно ответила мне: «Я всегда жила в послушании воле Бога и всегда буду жить, следуя Божьей воле как Его слуга, что бы ни случилось».
Через несколько дней после того, как моя будущая невеста увидела этот сон, я попросил госпожу Хон привести ко мне свою дочь. Эта была первая встреча с той 14-летней девочкой после нашего с ней знакомства. В тот день я задал ей множество вопросов, и она каждый раз спокойно и четко отвечала на них. Потом я попросил ее нарисовать какую-нибудь картинку, и она без колебаний взяла карандаш и начала что-то рисовать на листке бумаги. Когда она закончила рисунок и показала его, он мне очень понравился. И когда я взглянул на нее, она смутилась и покраснела. Ее личико было таким очаровательным! И ее сердце было таким же прекрасным, как и нарисованная ею картинка.
Мы были помолвлены 27 марта 1960 года, а через две недели, 11 апреля, состоялась наша свадебная церемония. Я ничего не планировал заранее, но спустя несколько дней позвал Хан Хак Джа и сказал ей: «Завтра утром мы проведем церемонию бракосочетания». Она лишь промолвила: «Да?» — и все. Больше она ничего не спрашивала и не перечила мне. Было понятно, что она абсолютно послушна воле Небес. Вот какой чистой и кроткой она была! Однако во всем, что касается Божьей воли, она всегда проявляла и до сих пор проявляет недюжинную решимость.
На свадьбе я был в самоквандэ — церемониальном костюме придворной знати, который обычно надевают на традиционные корейские свадьбы, а на моей невесте были национальное корейское одеяние и чоктури — свадебный головной убор. Моя семнадцатилетняя жена, на 23 года моложе меня, во время церемонии была спокойна и, казалось, излучала тихое сияние, стоя рядом со мной с плотно сомкнутыми губами и прекрасным личиком. Во время церемонии я сказал своей невесте, что с этого момента она встает на очень трудный путь.
«Ты ведь понимаешь, что наша с тобой семья будет кардинально отличаться от обычных семей? Мы вступаем в брак не в поисках личного счастья, как в светском мире, а для того, чтобы стать Истинными Родителями и выполнить миссию, данную Богом. Бог желает построить Царство Небесное на земле с помощью истинной семьи, и мы с тобой должны пройти трудный путь, чтобы стать Истинными Родителями, которые откроют врата Царства Небесного для всех людей. До этого никто за всю историю не проходил этим путем, так что я и сам еще не знаю, что от нас потребуется. Тебе придется очень многое вытерпеть за следующие семь лет. Ни в коем случае не забывай, что наша жизнь коренным образом отличается от жизни других людей. Не предпринимай ни единого шага, не посоветовавшись со мной, и всегда слушайся моих указаний».
И она ответила: «Я готова к этому. Пожалуйста, не беспокойтесь за меня». В тот день я увидел в ее глазах твердую решимость.
Жизнь начала бросать ей вызовы с первого же дня после свадьбы. Первым испытанием для нее стало то, что она больше не могла свободно, как раньше, видеться с матерью. Моя жена, ее мать и бабушка были единственными дочерьми в семье, и отношения матерей с дочерьми были очень близкими и глубокими. Но я хотел подготовить свою жену к общественной миссии и помочь ей обрести правильный настрой, поэтому и попросил ее вести довольно суровый и аскетический образ жизни в течение трех лет. Это означало, что она целых три года не могла видеться ни с матерью, ни с другими родственниками. Она жила в комнате, арендованной у наших прихожан, и посещала Церковь не чаще одного раза в день, обычно ближе к вечеру. Чтобы не привлекать к себе внимания, она выходила всегда через заднюю дверь.
В те времена я часто проводил службы и молился всю ночь напролет, редко бывая дома, однако причина наших частых разлук была не в этом. Наше раздельное проживание с женой было необходимым духовным условием для того, чтобы она смогла обрести бескорыстную преданность своей миссии. В те времена ходило очень много нехороших слухов обо мне, и постоянная разлука с родными и со мной делала положение моей юной жены еще более тяжким и нестерпимым. К моменту нашего бракосочетания Церковь Объединения насчитывала около 120 центров по всей Корее, однако даже среди наших прихожан находились люди, критически настроенные по отношению к нашему браку. Кто-то завидовал моей жене, кто-то ее ненавидел, и это порождало все больше и больше разных слухов. Помимо всего прочего, она еще и жила в чужом доме, в то время как меня повсюду сопровождали женщины и бабушки из нашей Церкви.
В конечном итоге мое кажущееся холодным отношение к жене положило конец всей критике и зависти, направленным против нее, и люди стали ей сочувствовать. Более того, многие осудили меня за то, что я не смог навестить жену, даже когда после рождения нашей первой дочери она лежала в послеродовой горячке, дрожа от холода в плохо натопленной комнате. Некоторые даже поговаривали: «И он еще смеет называть себя ее мужем?»
«Сударь, вы заходите слишком далеко, — слышал я от людей. — Если вы взяли ее в жены, будьте добры жить вместе с ней! Что вы вообще творите? Хотите, чтобы она позабыла ваше лицо?» И те, кто до этого критиковал и осуждал мою жену, начали один за другим переходить на ее сторону.
Несмотря на юный возраст, моя жена должна была пройти суровую тренировку. Во время нашей совместной жизни условия ее существования были поистине невыносимыми. У нее не было ни единой свободной минутки для себя: она постоянно была на грани и чувствовала, будто ступает по тонкому льду. Ей все время приходилось волноваться и думать: «Будет ли спокойным сегодняшний день? А завтрашний?» Ей предстояло достичь Божьего эталона истинной материнской любви, и поэтому я отчитывал ее даже за одно неверное слово. Порой мне приходилось сдерживать даже ее горячую любовь ко мне ради ее вечной миссии. Все это было необходимо для того, чтобы она смогла стать Истинной Матерью, но сколько же за это время ей пришлось выстрадать!
Бывало, я пробормочу что-нибудь по ходу дела и тут же забуду об этом, а ей приходилось жить в соответствии с каждым моим словом. Это было для нее настоящим мучением. Нам потребовалось семь лет, чтобы приспособиться друг к другу. Я говорю об этом потому, что в супружеских отношениях самое главное — это доверие. Именно оно помогает двоим стать одним целым.
Несравненная внутренняя красота
После свадьбы мы с женой дали друг другу обещание: ни при каких условиях, как бы мы ни были рассержены, не допускать у окружающих даже мысли о том, что преподобный Мун и его жена поссорились. Еще мы пришли к соглашению, что сколько бы детей у нас ни родилось, мы им также не позволим стать свидетелями наших ссор. Ведь дети — это Бог. Бог с маленьким и ранимым сердцем. И поэтому, если ребенок зовет вас: «Мам!», просто улыбнитесь ему в ответ: «Да, мой милый?»
После семи лет тяжких испытаний моя жена стала чудесной матерью. Все сплетни вокруг нее утихли, и в нашей семье воцарились мир и счастье. Моя жена родила четырнадцать детей и каждого из них окружила заботой и любовью. Когда ей приходится уезжать из дома в турне или по делам миссии, она каждый день посылает детям письма и открытки.
Ей было очень нелегко за сорок лет родить и воспитать четырнадцать детей, однако она никогда не жаловалась. Порой к тому времени, когда подходил срок родов, я был далеко за границей, и ей приходилось проходить через это в одиночку. Бывали и такие моменты, когда я ничем не мог ей помочь.
Однажды один из членов Церкви написал мне о финансовых затруднениях моей жены, беспокоясь о том, что она недостаточно хорошо питается. Но даже тогда она ни разу не пожаловалась. Несмотря на мою привычку спать по два-три часа в сутки, она преданно следовала моему расписанию всю нашу совместную жизнь. До сих пор, когда я думаю об этом, мое сердце пронзает боль...
У моей жены столь любящее и заботливое сердце, что однажды она отдала кому-то, у кого не было денег, даже свое кольцо — мой особенный подарок. Если она видит, что человек плохо одет, она идет и покупает ему одежду или отдает что-то из наших вещей, а если встречает того, кому нечего есть, тут же покупает ему еду. Очень часто она отдавала другим подарки, которые дарили нам, если чувствовала, что
