меня.
Руфус залился краской и потупился.
— Я сказал тебе правду, Элайя, — тихо ответил он. — Мне жаль, что я к тебе не посватался, когда была такая возможность. — Он коротко поклонился и вышел.
Вздохнув, Джордж затворил дверь.
— Он прав. Я должен попросить у тебя прощения, Элайя. — Он опустился на колени возле кровати и взял руку жены. — Ты простишь меня за то, что я тебе наговорил? Мне надо было верить тебе, а я… Хочу, чтобы ты поняла, почему я так вел себя. — Голос его дрогнул. — Я боялся.
— Боялся? Меня? Или моего отца?
— Самого себя. — Он поведал ей горькую правду о погибшем щенке. — Моя главная слабость — вспыльчивость. Я бы убил Руфуса, если бы не ты.
— Тогда ты обладаешь самой невероятной выдержкой на свете! И не забывай, что не ты первый нанес удар сегодня, — напомнила ему Элайя. — Первым ударил Руфус.
— Ты права! — с облегчением воскликнул Джордж.
— Мне, конечно, приятно думать, что я пробуждаю в твоей душе такие неистовые чувства, но мне кажется, во всем виновато твое молчание.
Джордж прижался лбом к краю кровати, тоскливо вздохнул и произнес:
— Я был самонадеянным глупцом! Не видел, что разрушаю в тебе все, за что полюбил тебя. А о чувствах Марго даже и не догадывался.
— Знаю, — тихо ответила она и взъерошила ему волосы. — Я тоже не понимала твою кузину.
— Элайя, отныне обещаю во всем тебе верить.
— А как же Марго?
— О Господи! — снова вздохнул он. — Понятия не имею, что я ей скажу?
— Может, ничего и не надо говорить? — предложила Элайя. — Это будет тяжело для нее. — Она окинула его взглядом. — Да ведь ты ранен!
Джордж порывисто вздохнул и присел на край постели.
— Мне было по-настоящему страшно, — признался он, — когда я понял, что могу навсегда потерять тебя.
— Я так соскучилась по тебе, — прошептала она и, обняв его, привлекла к себе.
— Паракус велел тебе отдыхать, а я даже не промыл тебе рану.
— Мы отдохнем вместе. Немного погодя. Ты, наверное, уже заметил, что я не слишком привередлива.
Озираясь по сторонам, Эльма начала подсчитывать золотые монеты, которые были спрятаны Ричардом в одной из стен, окружавших его дом.
У нее хватило ума не хранить свою долю награбленного в комнатах для прислуги. Все, что ей причиталось, она припрятала в лесу неподалеку от замка.
И вот теперь решила обокрасть Ричарда, подсмотрев однажды, где он прячет свои сокровища. Эльма сумела убедить себя, что заслуживает этих денег, особенно если припомнить, как однажды вечером Ричард схватил ее и поволок в кладовую. Когда он грубо овладел ею, не обращая внимания на ее крики. Потом она поднялась с пола и потребовала денег. Ух, и удивился же он тогда! Но она стала следить за братьями и быстро смекнула, какие делишки они проворачивают. В один прекрасный день Эльма выложила Ричарду все, что ей удалось узнать, и запросила награду за молчание. Разумеется, деньги не вернули ей невинность, которой он лишил ее в тот ужасный вечер, однако мысль о том, как больно ему расставаться с награбленными золотыми, доставляла Эльме мстительную радость.
Теперь она достаточно богата, чтобы навсегда покинуть замок и отправиться куда-нибудь, где никто не знает ее.
Эльма содрогнулась, вспомнив, как хладнокровно Ричард убил родного брата. Какую же судьбу он уготовил ей!
Она оглянулась на темную громаду Равенслофта и подумала, что более подходящего случая для побега и представить себе нельзя. В замке царит смятение — сэр Джордж неожиданно вернулся и чуть не прикончил жену, леди Марго, всхлипывая, уехала так быстро, словно за ней черти гнались, и сэр Руфус Хамертон убрался так же поспешно.
Эльма достала истертые дорожные мешки. В редкие часы отдыха она подшила внутрь плотную подкладку и вот туда-то начала сейчас запихивать монеты.
Ни вор, ни случайный соглядатай ни за что не догадаются, что в мешках скрыта кругленькая сумма золотом и серебром.
Закончив, она подняла мешки и удивилась их тяжести. К счастью, у всех служанок руки сильные, подумала Эльма, выходя за ограду. В кустах возле дороги она привязала осла, которого увела из конюшен Равенслофта. Скакуном его, конечно, не назовешь, зато и хватятся этой скотинки не так скоро.
Она вновь взглянула на дом Ричарда Джоллиета — в окне второго этажа мерцал огонек. Должно быть, он вернулся, чтобы избавиться от тела Герберта. Вздрогнув, Эльма заторопилась, неуклюже взобралась на осла и хлестнула его по лоснящемуся крупу.
— Ой! — резко вскрикнул Джордж. Слабые лучи восходящего солнца озаряли комнату и заливали розовым сиянием Элайю — совершенно обнаженная, она привалилась к груди мужа, который так и заснул среди примятых подушек.
— Лежи спокойно и дай мне тебя умыть, — приказала она.
— Как я могу лежать спокойно, когда ты придавила мне грудь? Я еще не говорил, что у меня, похоже, сломано ребро?
— Правда? — Она приподнялась. Он схватил ее за плечи.
— Все не так страшно, — с тихим смешком ответил он.
Она игриво ударила его по руке.
— Только попробуй еще раз подразнить меня — у тебя точно будут переломаны ребра!
— Честно говоря, левый бок у меня побаливает, — признался он.
Услыхав это, Элайя слегка отодвинулась к немалому сожалению Джорджа. Положив руки под голову, он с восхищением уставился на нее.
— Почему-то мне кажется, что Паракус не одобрит твой вариант отдыха.
— Мой вариант оказался очень даже подходящим. Мне и шевелиться-то не пришлось. А вот твой… — Элайя легла возле него и легонько погладила его грудь. — Мне иногда кажется, что ты немного колдун.
— Как бы там ни было, пожалуй, не следует докладывать Паракусу, как мы с тобой «отдыхали».
Элайя звонко расхохоталась и прижалась к мужу.
— Очень может быть, что сегодня я соглашусь понежиться в постели подольше.
— Отлично! — Джордж негромко рассмеялся. — Расскажи мне, что еще произошло в мое отсутствие. — Он окинул ее долгим взглядом. — Я, разумеется, заметил, что манеры моей супруги стали лучше, однако теперь я попрошу ее забыть все уроки — и поскорее!
Она намотала на палец прядь его волос.
— После того, как я старалась затвердить поучения Марго? Боюсь, у меня не получится. — Она нахмурилась. — Ты проверишь все записи? Я уверена, что управляющие нечисты на руку.
— Завтра же начну, — пообещал он.
— Жаль, что я не умею читать, — вздохнула Элайя.
— Учиться никогда не поздно. Приподнявшись на локте, она заглянула ему в лицо, и Джорджа поразил ее серьезный вид.
— У меня не будет времени.
— Неужто домашние дела так интересны тебе? — поддразнил он. — Или ты решила стать охотницей и проводить все дни в лесу, обеспечивая нас дичью?
Она покачала головой и вдруг смутилась.
— Я буду занята нашим… нашим малышом.
— Что? — изумился Джордж.
