– Да, немного. – Элрик чувствовал слабость – он потратил немало сил, вызывая Филит. Он знал, что почти неизбежно должен умереть, но не был уверен, что это его так уж сильно волнует. Такая смерть будет чище, чем та, которой он только-только избежал, и менее болезненной, чем смерть, которую он мог ожидать, окажись он в руках колдуна из Пан-Танга.
Они начали свой путь по снегу. Медленно двигались они на юг – две маленькие фигурки на бескрайнем заснеженном просторе, два крохотных зернышка тепла среди огромной ледяной пустыни.
Глава четвертая
Одинокий старый замок
Прошел день, прошла ночь.
Потом наступил вечер второго дня, а двое все продолжали свой путь – они давно потеряли направление, и единственное, что им оставалось, это идти и идти.
Опустилась ночь, теперь они уже двигались ползком.
Говорить они не могли. Холод пробирал их до костей.
Холод и истощение почти лишили их сознания, а потому когда они упали в снег, то даже не отдавали себе отчета в том, что перестали двигаться. Они уже не чувствовали различий между жизнью и смертью, между существованием и прекращением существования.
И когда взошло солнце и чуть согрело их плоть, они шевельнулись и подняли головы – возможно, для того, чтобы в последний раз окинуть взглядом тот мир, который покидали.
И увидели замок.
Замок стоял посреди степи, судя по всему, с глубокой древности. Лишайник и мох, которыми поросли старые потрескавшиеся камни, были покрыты снегом. Казалось, он стоит здесь целую вечность, но ни Элрик, ни Мунглам никогда не слышали о том, чтобы замки строились посреди степи. Трудно было представить, как мог существовать такой замок в земле, которая когда-то называлась Краем Мира.
Мунглам поднялся первым. По глубокому снегу, спотыкаясь, добрался он до того места, где лежал Элрик.
Ток больной крови по телу Элрика почти прекратился. Он застонал, когда Мунглам поднял его на ноги, и попытался что-то сказать, но губы его смерзлись.
Цепляясь друг за друга, иногда шагая, иногда ползком стали они двигаться в сторону замка.
Вход был открыт. Они ввалились внутрь, и тепло, хлынувшее на них, вернуло их к жизни; теперь им хватило сил, чтобы встать и пройти по узкому коридору в большой зал.
Зал был пуст.
Они не увидели здесь никакой мебели, лишь огромный, выложенный гранитом очаг в дальнем конце зала. Они прошли туда по выстланному плитками из лазурита полу.
– Значит, замок обитаем.
Голос Мунглама прозвучал резко и хрипло. Он озирался, оглядывая базальтовые стены. Потом, насколько хватило сил, возвысил голос:
– Приветствую того, кому принадлежит этот зал. Мы – Мунглам из Элвера и Элрик из Мелнибонэ, и мы просим тебя о гостеприимстве, потому что заблудились в твоей стране.
Колени Элрика подломились, и он рухнул на пол.
Мунглам бросился к нему, слыша свой голос, эхом отдающийся под сводами зала. Вокруг царила тишина, если не считать потрескивания поленьев в очаге.
Мунглам подтащил альбиноса к огню и уложил его рядом с очагом.
– Погрей тут свои кости, друг Элрик, а я поищу тех, кто здесь живет.
Он пересек зал и поднялся по каменным ступенькам, которые вели на второй этаж.
Здесь, как и внизу, не было никакой мебели или украшений. Он прошел через множество комнат, но все они были пусты. Мунглам почувствовал беспокойство – ему казалось, что за этим кроется что-то потустороннее. Уж не принадлежит ли этот замок Телебу К’аарне?
Но кто-то здесь все же обитал. Кто-то ведь развел огонь в очаге, кто-то отпер ворота, чтобы они с Элриком могли войти. И обитатели не могли покинуть замок обычным способом, потому что в этом случае они оставили бы следы на снегу.
Мунглам помедлил, потом повернулся и начал медленно спускаться. Вернувшись в зал, он увидел, что альбинос уже пришел в себя и сидит, опираясь спиной о стену вблизи очага.
– Ну, что ты нашел?..спросил Элрик хриплым голосом.
Мунглам пожал плечами.
– Ничего. Ни слуг, ни хозяина. Если они отправились на охоту, то вылетели отсюда на каких-то летающих зверях, потому что мы не видели следов на снегу у замка. Должен признаться, я немного нервничаю. – Он слабо улыбнулся. – Да, и еще я слегка голоден. Пойду поищу кладовку. Если возникнет какая-нибудь опасность, то лучше ее встретить не на пустой желудок.
С одной стороны от очага находилась дверь. Он толкнул ее, и она открылась в короткий коридор, в конце которого виднелась другая дверь. Он пошел по коридору, держа меч в руке, приблизился ко второй двери и открыл ее. Там тоже было помещение, такое же пустое, как и все предыдущие им виденные. За этим помещением он увидел кухню замка. Он прошел по кухне, отметив про себя, что там находится кухонная утварь – отполированная и чистая, но не используемая. Наконец он оказался у кладовой.
Здесь он обнаружил большую часть оленьей туши на крюке, а на полке за нею стояли меха и кувшины с вином. Под этой полкой были хлебы и пироги, а еще ниже – специи.
Первым делом Мунглам поднялся на цыпочки и взял кувшин с вином. Вытащив пробку, он понюхал содержимое.
В жизни он не чувствовал более восхитительного запаха.
Он попробовал вино и тут же забыл о своей боли и усталости. Но о том, что Элрик ждет его в зале, он помнил.
Отрезав своим коротким мечом часть туши, он сунул ее под мышку. Потом выбрал несколько приправ и положил их в сумку на поясе. Под другую руку он сунул хлеб, прихватил и кувшин с вином.
Он вернулся в зал, положил на пол свою добычу и помог Элрику отхлебнуть из кувшина.
Странное вино почти мгновенно произвело свое действие, и Элрик благодарно улыбнулся Мунгламу.
– Ты… хороший друг… Чем я заслужил…
Мунглам отвернулся, смущенно хмыкнув. Он собирался приготовить мясо на огне.
Он никогда толком не понимал своей дружбы с альбиносом. Она всегда представляла собой необычную смесь уважения и привязанности, тонкий баланс, который оба они тщательно поддерживали даже в ситуациях, подобных нынешней.
Элрик после того, как его любовь к Симорил привела к ее гибели и разрушению города, который он любил, неизменно воздерживался от проявления теплых чувств к тем, к кому испытывал симпатию.
Он убежал от Шаариллы из Танцующего Тумана, которая беззаветно любила его. Он убежал от Йишаны, королевы Джаркора, предлагавшей ему свое королевство, невзирая на ненависть к нему ее подданных. Он избегал любых компаний, кроме Мунглама, а Мунглам тоже быстро утомлялся любым обществом, кроме малиновоглазого владыки Имррира. Мунглам был готов умереть за Элрика и знал, что Элрик презрит любую опасность, чтобы спасти своего друга. Но может быть, в этих отношениях было что-то нездоровое? Может быть, лучше им было разойтись в разные стороны? Эта мысль была ему невыносима. Ему казалось, что они – часть одного существа, различные проявления характера одного человека.
Он не понимал, откуда у него возникли такие чувства, и догадывался, что если Элрик когда и задавался этим вопросом, то тоже вряд ли смог найти ответ на него.
Он размышлял обо всем этом, поджаривая мясо на огне с помощью своего длинного меча.
Элрик тем временем отхлебнул еще вина и начал заметно отогреваться. На его коже все еще блестели отмороженные места, но оба они избежали серьезных повреждений.
В молчании съели они мясо, окидывая взглядами зал, размышляя о том, почему отсутствует хозяин, однако усталость их все еще была так велика, что вопрос этот мало их беспокоил.
Потом они, подбросив поленьев в очаг, уснули, а проснувшись утром, почти полностью оправились от пережитого испытания в снегу.
Они позавтракали холодным мясом, пирогами и вином.
Мунглам нашел кастрюлю, и в ней они подогрели воду, чтобы побриться и помыться, а у Элрика в сумке
