слишком странным! На мой взгляд, в этом городе чувствуется французский дух. Он мне напоминает берега Луары — не хватает только собора. Как вы полагаете, каким богам они здесь поклоняются?
— Может быть, никаким. Я слышал о таких народах.
Но Уэлдрейк, похоже, не поверил своему спутнику.
— В Бога верят даже французы!
Они миновали первые дома, нависшие над скалами, и террасы над ними, с самыми прелестными висячими садами, что только доводилось видеть Эльрику. В воздухе витал аромат цветов, краски и горячей еды, и путешественники понемногу расслабились, с улыбкой отвечая тем, кто приветствовал их. У молодой женщины в пышном красно-белом платье альбинос поинтересовался, как называется этот город.
— Агнеш-Вал, мой добрый господин, как же еще! А там, за рекой, — АгнешНал. Как вы здесь оказались, друзья? Должно быть, разбили лодку на Форлиевых Порогах? Тогда вам в Приют Бедствующих Путников, это в переулке Пяти Медяков, за Пироговой аллеей. Там вас хотя бы покормят. У вас есть значок Гильдии Поручителей?
— Увы, нет.
— Жаль. Тогда вам удастся воспользоваться только нашим гостеприимством.
— Это более чем щедро, сударыня, — отозвался Уэлдрейк, хитро подмигивая женщине. А затем поспешил вслед за Эльриком.
Пропетляв довольно долго по старым мощеным улочкам, они достигли наконец Приюта Бедствующих Путников. Здание с островерхой крышей было таким древним, что кренилось во все стороны разом, опираясь на соседние дома, точно пьянчуга на собутыльников, причем стены и перекрытия его изгибались и выпячивались столь невероятным образом, что Эльрик готов был поручиться, что здесь не обошлось без вмешательства самого Хаоса.
В дверном проеме, почти сливаясь с ним, сидел человек — казалось, плоть от плоти самого дома, такой же неуклюжий, перекошенный и несуразный. Тощий, похожий на паука, невероятно дряхлый — у него был столь тоскливый и жалкий вид, что Эльрик невольно поспешил извиниться и поинтересовался, туда ли они попали.
— Точно так, мой добрый господин, милостью Зрящего, сюда вы и пришли. За подаянием, да? За подаянием и добрым советом?
— Мне сказали, что здесь нам окажут гостеприимство! — возмущенно застрекотал Уэлдрейк. — В милостыне мы не нуждаемся! — Побагровев, он стал походить на тетерева.
— Какая разница, что за вычурные слова одевают истину? — Существо зашевелилось, складываясь и разворачиваясь под самыми невероятными углами, пока наконец не поднялось во весь рост. — Я лично зову это подаянием! Огоньки вспыхнули в глубине черных глазниц, и кривые зубы застучали в шамкающем рту. — Мне все равно, что за опасности вас подстерегали, какие несчастья выпали на вашу долю, что за потери вы понесли, какими вы были богачами и какими нищими стали теперь. Если бы вы не знали, чем рискуете, то не забрались бы в такую даль и остались бы по ту сторону Раздела! Так что вам некого винить в своих злоключениях, кроме самих себя.
— В Приюте нам был обещан стол и кров, — ровным тоном заметил Эльрик. — А уж никак не грубость и оскорбления.
— Проклятые лицемеры, они солгали вам! Приют закрыт на ремонт. Скоро здесь будет богатая харчевня. Если повезет, она даже станет приносить прибыль.
— В моем мире, сударь, подобные меркантильные соображения давно уже вышли из моды, — ответил на это Уэлдрейк. — Как бы то ни было, просим нас простить за беспокойство. Нам неверно указали путь, только и всего.
Эльрик, непривычный к подобному обращению и все еще мелнибонэец в душе, сам не заметил, как схватился за меч.
— Старец, твоя дерзость мне претит… — Но Уэлдрейк предостерегающе тронул альбиноса за плечо, и тот взял себя в руки.
— Старик лжет! Лжет! Лжет! — За спиной у них, сжимая в руке огромный ключ, на холм вскарабкался толстяк лет пятидесяти, с торчащими из-под шапки седыми волосами и спутанной бородой. Одевался он явно впопыхах, и вообще вид у него был такой, будто его только что подняли с постели. — Да лжет он, добрые господа. Все лжет. Ступай прочь, Гнилой Язык, позорь какое-нибудь другое заведение! Этот человек — пережиток такого далекого прошлого, о котором мы с вами даже и не слыхивали. Он судит всех лишь по богатству и воинской славе, а не по добрым делам и спокойствию духа. Доброго утра вам, господа. Доброго утра. Надеюсь, вы отобедаете с нами?
— Холоден и пресен хлеб милосердия! — Старик с ворчанием двинулся вниз по улице, расталкивая сбежавшихся ребятишек своими паучьими руками. Равновесие и самодостаточность. Они погубят наш народ. Мы все погибнем. Все окажемся на плахе, помяните мое слово!
И, свернув на улицу Древностей, исчез в толчее магазинов и лавок.
Добродушный толстяк взмахнул ключом и вставил его в замок.
— Не слушайте его. Он говорит лишь сам за себя. Такие в любом городе найдутся… Я так понимаю, наши друзья-цыгане взяли с вас свой «налог»? Что вы нам везли?
— Золото большей частью, — немедленно нашелся Эльрик, верно оценив положение. — А также самоцветы.
— Отважные люди. Это была смелая попытка. Они вас отыскали по эту сторону Раздела?
— Похоже на то.
— И обчистили до нитки. Вам повезло еще, что сохранили хотя бы оружие и одежду. И что они не застали вас на самом Разделе.
— Мы долго выжидали, прежде чем рискнуть, — подал голос Уэлдрейк, с восторгом включившийся в игру.
— Увы, как видно, недостаточно долго. Дверь отворилась бесшумно, и они оказались в освещенном желтыми лампами коридоре. Стены его были такими же кривыми, как и снаружи; не пойми откуда поднимались ведущие в никуда лестницы; в самых неожиданных местах открывались проходы и помещения причудливых форм со множеством углов, одни — освещенные свечами, другие мрачные и пыльные. Но вот наконец путники оказались в просторном светлом зале с огромным дубовым столом посередине. На лавках вокруг него могло бы разместиться не меньше десятка голодных странников, но, кроме них, здесь оказалась всего одна гостья. Она накладывала себе густое рагу из котла над очагом. Это была девушка в простом дорожном костюме неярких цветов, крепкая, мускулистая, с копной рыжеватых волос. На поясе у нее висели тонкий меч и кинжал. Кивнув новоприбывшим, она молча уселась за стол и принялась за еду, всем своим видом показывая, что не расположена к беседе. Хозяин шепотом произнес, указывая на нее:
— Насколько мне известно, эта красавица — ваш товарищ по несчастью. На ее долю выпали ужасные злоключения, и сегодня она не слишком общительна… Здесь вы найдете все, что нужно, господа. В случае чего слуга поможет вам. А я вернусь через пару часов узнать, как вы устроились. Мы в Агнеш-Вале стараемся поддерживать даже тех купцов, кого по дороге к нам постигла неудача, — иначе торговля совсем захиреет! Наш принцип — помогать обездоленным и получать прибыль с тех, кому повезло больше. Такой подход нам кажется здравым и справедливым.
— Совершенно верно, сударь! — Уэлдрейк одобрительно закивал. — Вы, я вижу, из либералов. Слишком много тори встречаешь, странствуя по Вселе… по миру.
— Мы верим в разумную выгоду, мой добрый господин, подобно всем цивилизованным народам. Ведь это, прежде всего, в интересах общества — ненавязчиво способствовать тому, чтобы каждый мог заниматься своим делом. Но садитесь же за стол, господа! Садитесь!
Все это время Эльрик ощущал на себе пристальный взгляд незнакомки и, искоса оглядев ее, сказал себе, что, пожалуй, ему не доводилось видеть более очаровательного и решительного создания, с тех самых пор как умерла Киморил. Синие глаза девушки смотрели на мир уверенно и твердо, в ней не было заметно ни тени самолюбования, а лицо оставалось непроницаемым. Внезапна она отвела взор от Эльрика и вновь принялась за еду, но перед тем на устах ее мелькнула странная улыбка, которая совершенно озадачила альбиноса.
Положив себе по полной тарелке ароматного жаркого, приятели уселись за стол и молча принялись за еду, как вдруг девушка обратилась к ним, Причем, неожиданно для Эльрика, голос ее звучит тепло и
