людей.
— Так вы Дщери Сада! — перебил ее восхищенный Уэлдрейк и тут же смутился, когда все взоры устремились на него. — Я слышал одно персидское сказание. Или багдадскую сказку — не помню точно. Иначе их называли еще Дочери Справедливости… Но вы приняли мученическую смерть… Прошу простить меня, сударыня. Это звучало так:
Тяжелой поступью Малкольм
Явился в сад, один.
В его руке пылал Огонь,
Он нес цветам и смерть, и боль…
И так погиб Брандин.
Боже правый, сударыня, порой мне кажется, что я оказался в плену огромной нескончаемой поэмы моего собственного сочинения!
— А вы помните конец баллады, мастер Уэлдрейк?
— Их было несколько разных, — уклончиво ответил поэт.
— И все же вы должны его вспомнить!
— Кажется, вспоминаю, сударыня. — В голосе Уэлдрейка звучал ужас. — О, не надо, сударыня, нет!
— Да, — отчеканила Роза. И проговорила уверенным, усталым голосом:
Как смерч, ворвался он в Брандин,
Цветы готовый погубить.
В живых остался лишь один
Дабы скорбеть и слезы лить.
Я была тем самым последним цветком, — пояснила Роза, — который не сгубил «граф Малкольм» из вашей баллады. Тот, прежде кого к нам пришел Гейнор со своими лживыми рассказами о том, как героически он сражался против сил Зла. — Голос ее прервался. — Он обманул нас и застал врасплох. Мы верили Гейнору. Я первая защищала его! Теперь я знаю, насколько он неизобретателен — всех обманывает одними и теми же сказками. Спустя несколько часов наша долина превратилась в выжженную пустыню. Мы были совершенно не готовы устоять против Хаоса — ведь тот мог войти к нам лишь с помощью смертных. С помощью Гейнора. О, несчастные глупцы, обманутые им…
— Сударыня! — вновь подает голос Уэлдрейк, и она дружески протягивает руку, словно чтобы утешить его. Но в утешении нуждается она сама. — Этот единственный цветок…
— Была еще одна, — печально промолвила Роза. — В отчаянии она прибегла к самым сильным чарам — и умерла ужасной смертью…
— Так значит, сестры вам не родня? — прошептал Фаллогард Пфатт. — А я был уверен…
— Сестры по духу, может быть, хотя у них иное призвание. Но враг у нас один, и потому я пришла им на помощь. Ибо, помимо прочего, они владеют ключом, нужным мне, чтобы достичь цели.
— Но куда мог забрать их Гейнор? — воскликнула Черион. — Ты говоришь, его крепость в пятидесяти милях отсюда?
— И там же собраны легионы Хаоса, которые только и ждут команды, чтобы двинуться на нас войной. Но я не думаю, что он сумел отыскать сестер.
— Как это? — изумилась Черион.
Роза покачала головой. Силы понемногу возвращались к ней, и она уже могла передвигаться без посторонней помощи.
— Мне пришлось спрятать их от него. Времени оставалось слишком мало. Спрятать сокровища я не успела. Не знаю только, все ли получилось как надо.
Ясно было, что она больше не хочет говорить об этом, и потому они принялись расспрашивать их с Коропитом о том, что случилось тогда на мосту в Стране Цыган.
Она рассказала, что отыскала сестер и Гейнора в тот самый миг, как Машабек разрушил дамбу. Разумеется, это Гейнор призвал его.
— Я пыталась остановить Машабека и спасти хоть кого-то. Но за это время Гейнор успел сбежать, хотя и без сестер — те в суматохе скрылись. Я пробовала остановить цыган, а когда поняла, что это бесполезно, отправилась за Гейнором… или за Машабеком. Несколько раз нам с Коропитом почти удалось их настичь, а потом мы узнали, что, вслед за сестрами, они вернулись в этот мир. Хаос набирает силу. Это измерение почти полностью в его власти. Только мы и сестры смогли устоять против него.
— Не знаю, хватит ли мне смелости отправиться ко Двору Хаоса, сударыня, — медленно произнес Уэлдрейк, — но если вам нужна моя помощь, прошу рассчитывать на меня во всем. — И он отвесил ей церемонный поклон.
Черион, стоя бок о бок со своим возлюбленным, также предложила Розе свой меч.
Та с благодарностью приняла их помощь.
— Однако еще рано строить планы. Мы пока не знаем, каково истинное положение вещей. — Изящным движением поднявшись на ноги, она вскинула голову и издала мелодичный свист.
Издалека донесся цокот когтей по мраморным полам и жаркое дыхание словно Роза призвала на помощь Псов Преисподней; и в зал вбежали три огромные собаки — три волкодава с огромными клыками и вывалившимися набок розовыми языками — белый, серебристо-серый и золотистый. Все трое готовы были сразиться с любым врагом, преследуя его хоть до края вселенной. Они уселись у ног Розы, заглядывая ей в глаза, готовые исполнить любое ее приказание.
Как вдруг один из псов, взглянув в сторону, увидел Эльрика. Он тут же заметно занервничал, негромким рыком привлекая внимание собратьев, и первая мысль, пришедшая на ум альбиносу, была — что перед ним родичи Эсберна Снара, которым пришлось не по душе то, как вервольф пожертвовал собою ради мелнибонэйца.
Волкодавы поднялись и направились к альбиносу, не обращая внимания на негодующий окрик Розы. Она велела им вернуться.
Они ее не послушали.
Но Эльрик, как ни странно, совсем не боялся их. Было в этих псах нечто вселявшее уверенность в собственной безопасности. Однако он был весьма озадачен.
Приблизившись, собаки обошли его кругом, принюхиваясь, вопросительно глядя друг на друга и порыкивая, затем, удовлетворив любопытство, невозмутимо вернулись к Розе.
Та была в полном недоумении.
— Я как раз хотела объяснить, почему нам придется подождать, ничего не предпринимая. Эти собаки — заколдованные сестры. Я наложила на них чары, чтобы скрыть от Гейнор а и дать им возможность защитить себя, ибо их собственная магия на исходе. Они не нашли того, что искали, а потому сейчас совершенно беззащитны.
— И что же они искали? — вопросил Эльрик негромко, делая шаг вперед и не сводя удивленного взора с собак, которые в ответ взглянули на него с тоской.
— Мы искали тебя, — ответил золотистый пес, струящимся движением поднимаясь на задние лапы и превращаясь в прекрасную женщину. На ней было шелковое платье того же цвета, что шкура собаки, а лицо — утонченное и продолговатое, как у мелнибонэйцев.
Серебристо-серый мех стал серебристо-серым шелком, а белый — белым, и вот уже все три сестры стояли перед ним.
— Мы искали тебя, Эльрик Мелнибонэйский, — повторили они.
Черные волосы обрамляли точеные лица, подобно шлемам. У них были огромные, чуть раскосые фиалковые глаза, бледная кожа цвета самой светлой меди, изогнутые, подобно лукам, губы…
…и они говорили с ним одним. На Тайном Языке Мелнибонэ, который не понимал даже Уэлдрейк.
От неожиданности Эльрик попятился. Но тут же спохватился, застыл на месте, коротко поклонился… и опомнился, когда губы его уже шептали слова, которые он клялся никогда больше не произносить, — слова древнего приветствия, принятого меж знатными семьями Сияющей Империи:
— Я чту вас и ваши желания…
— …как мы — твои, Эльрик Мелнибонэйский, — поддержала его женщина в золотом. — Я принцесса Тайарату, а это мои сестры, также принадлежащие к Касте: принцесса Мишигуйя и принцесса Шану'а. Принц
