Я не знал, что делать. Гнаться за Эльриком или вернуться к жене? Это казалось продолжением выпавших на мою долю мучительных испытаний. Какие еще пытки приготовил для меня Гейнор?
Колеблющаяся земля вздыбилась. Бес с трудом шагала по ней. Белый Ворон жестом велел мне продолжать погоню. Я посмотрел вверх. Эльрик поднес рог к губам.
И вдруг словно из ниоткуда сквозь яростное завывание ветра донесся чистый голос костяной флейты Айанаватты.
Едва Эльрик подул в рог, его звук подхватил песню флейты. Не заглушая друг друга, они становились все громче, сплетаясь в величественной гармонии. Я продолжал упорно пробираться между шуршащими радужными чешуями дракона.
Смерч продолжал нестись вниз, а вокруг корней дерева начала вспучиваться земля.
Я потерял Эльрика из виду, но заметил, что дыхание фурна изменилось.
Быть может, он понял, что Эльрик несет ему смерть, о которой он молил меня?
Лорд Шоашуан обрушился на нас. Его ухмыляющиеся лица сверкали острыми зубами, яростно извивающиеся руки заканчивались длинными когтями, а на ногах вместо ногтей выросли стальные косы. Он уничтожал все на своем пути.
Я не сомневался, что, как только Шоашуан соединится со своим близнецом-элементалем, который уже сейчас бесновался под землей у самой ее поверхности, все сущее постигнет ужасный необратимый катаклизм.
За моей спиной девять индейцев-какатанава шагали навстречу Шоашуану. Голос флейты возвысился над грохотом; она зазвучала нежно и печально. Шоашуан взревел и закружился вокруг своей оси, но его гнев был бессилен. Звук флейты каким-то образом воздействовал на него.
Может быть, он успокаивал ярость безумного демона?
Потом девять какатанава окружили основание смерча. Могучий вихрь рвал волосы и одежду индейцев, но не мог отбросить их в сторону.
Сомкнув щиты и выставив вперед копья, они образовали кольцо вокруг пляшущего кончика смерча. Это кольцо оказалось достаточно прочным, чтобы удержать на месте Шоашуана, когда тот коснулся обнаженных корней дерева; Гейнор с упорством маньяка продолжал рубить их, а Клостерхейм с нетерпением следил за ним.
Я увидел, как Айанаватта вошел в круг индейцев, все еще играя на флейте. Судя по накалу борьбы, он не мог долго удерживать Шоашауана.
Было поистине удивительно, что он сумел хотя бы приостановить его движение. Я продолжал взбираться по трепещущим податливым чешуям дракона, не сомневаясь в том, что наверху Эльрик готовится нанести своему брату смертельный удар.
Я заставил себя собраться с силами. Все мы постепенно слабели перед лицом чудовищной сверхъестественной угрозы. Я напомнил себе, что все сущее оказалось на грани крушения и гибели. Если я не сумею укрепить свою волю, то встречу смерть, сознавая, что не все возможности были использованы мной до конца.
Эта мысль подстегнула меня. Я помчался по спине фурна, а надо мной простирались в бесконечность ветви огромного дерева мультивселенной, поврежденные, но еще живые. Я увидел Эльрика. Его меч рассек беззащитную шею дракона там, где его тело смыкалось с головой. Из разреза сочилась желтая кровь.
Я поднимался все выше, готовясь помешать Эльрику. Но прежде чем я добрался до него, он взял свой щит и приложил его к пятну крови на шкуре дракона. Щит точно совпал с пятном. Кровь практически мгновенно пропитала его, и он растворился в плоти фурна. Что задумал Эльрик? Теперь он протягивал мне руку. Казалось, он ожидал моего появления и радуется ему.
Я продвигался вперед, и спина дракона под моими ногами колыхалась и вздрагивала.
Что происходит? Что ты делаешь?
Отдай мне щит, который ты получил от Белого Ворона. Быстрее! До сих пор я отвлекал Гейнора. Шоашуан все еще в его власти, но сейчас Гейнор обезумел. Наступил удобный момент. Отдай мне талисман, фон Бек!
Не раздумывая, я сорвал с шеи щит и бросил его Эльрику. Он поймал его рукой в перчатке и приложил к центру раны, которую нанес дракону.
Словно маяк, полыхнул сгусток красного света и, поднимаясь все выше, скрылась в ветвях Дуба скрелингов. Потом, раскалившись добела, он медленно опустился обратно, расплылся, принял бледно-голубую окраску и укутал рану на шее фурна. Дракон издал глубокий протяжный вздох, слившийся со звуком флейты.
Почуя неладное, лорд Шоашуан взревел и обрушился на воинов какатанава. Но те не двигались с места. Они пронзали его копьями, били мечущийся вихрь дубинками, крепко стискивая оружие, которое ветер пытался вырвать из их рук.
Белый Ворон вплотную приблизился к дракону и велел Бес остановиться.
Терпеливое животное замерло, опустившись на колени в самом средоточии безумства стихий.
Айанаватта набрал полную грудь воздуха и вновь заиграл. Эльрик, стоя надо мной на плечах дракона, опять приложил рог к губам.
Услышав звук рога, Гейнор прекратил яростно рубить корни и посмотрел вверх. Золотисто-зеленый свет умирающего дерева отразился в его зеркальном шлеме.
Рог и флейта запели в унисон. Повинуясь их мелодии, огромное круглое ложе медленно взмыло в воздух. Белая шкура соскользнула с него, и я увидел свою жену. Казалось, Оуна мертва. Она лежала на боевом щите какатанава. Он вдвое превышал размерами тот щит, который Эльрик уложил между плечами фурна. Увидев его, Гейнор издал отчаянный вопль и оглянулся, ища своих людей. Но рядом был только Клостерхейм.
Гейнор кивнул ему. Бывший священник нехотя двинулся ему навстречу, выкрикивая что-то монотонным речетативом, а воины какатанава тем временем пытались сжать кольцо вокруг взбешенного властителя ветров.
Оуна поднималась все выше, увлекаемая мелодией Айанаватты и Эльрика. Я заметил, что она лежит в позе рыцарских надгробных изваяний – ее ноги были скрещены в лодыжках, вдоль тела был уложен длинный меч, а на груди стояла чаша, из которой струился тонкий дымок.
Белый Ворон соскользнул с шеи Бес и побежал к фурну. Забросив свое копье ему на спину, он начал взбираться по шевелящимся чешуям.
Летучая платформа Оуны, поддерживаемая в воздухе звуками флейты и рога, высоко взмыла над спиной дракона и начала опускаться, как только Эльрик и Белый Ворон запели в один голос. Их заклинание направляло полет Оуны, неся огромный круглый щит, третью часть пропавшей скефла'а к ране на шее фурна, мерцавшей голубым светом. Щит завершил восстановление мембраны, без которой фурны не могут летать среди миров и которая великим множеством загадочных способов поддерживает их силы.
Они собрали воедино похищенную скефла'а и вернули ее умирающему дракону! Быть может, именно она удерживала мою жену между жизнью и смертью?
Огромный диск лег на спину фурна. В тот самый миг, когда я оказался рядом с Эльриком, он осторожно поднял Оуну на руки. В его объятиях она казалась необычайно умиротворенной. Но не было ли это умиротворением смерти?
Я прикоснулся к ней. Тело Оуны было теплым. Чуть заметно дымящаяся чаша, одно из величайших сокровищ какатанава, их Грааль, стояла на ее груди, мягко опускаясь и поднимаясь в такт ее медленному ровному дыханию. Каким-то непостижимым образом я понял, что эта чаша поддерживает ее жизнь.
Лицо Эльрика пряталось в тени. Он переместился так, чтобы его тело прижималось к моему. С другой стороны ко мне придвинулся Белый Ворон. Вдвоем они крепко стискивали меня. Я подчинился. Этого требовал клинок. Теперь мы держали в руках все три меча. Они соприкасались. Все три начали бормотать и петь, языки их черного пламени слились, руны перебегали с одного на другой. Клинки совещались.
Оуна открыла глаза, спокойно посмотрела на нас и улыбнулась. Она села, и серебристая паутина скефла'а соскользнула, влившись в мембрану на шее фурна. Оуна взяла красную чашу и осторожно подула в нее. Белый дым взметнулся вверх и окутал нас. Я вдохнул его. У дыма был приятный тонкий аромат. Белый Ворон, Эльрик и я дышали в такт, и с каждым вдохом все теснее прижимались друг к другу. Мечи сливались и наконец превратились в один массивный клинок. Я увеличивался в размерах, набирал силу, обретал мудрость и накапливал психическую энергию. Я понял, что клинки, как и мы сами, объединяются, возвращаясь в свое изначальное состояние. Три в одном.
– Пора!- сказал Сепирис. Он превратился в такого же великана, как существо, частью которого я стал.- Теперь вы должны подниматься. Вы должны вернуть Древу силы и восстановить Равновесие.
Внизу бешено извивался лорд Шоашуан. Какатанава больше не могли его удерживать. Я услышал голос Лобковица:
– Вперед! Мы сделаем все, что можем! Но если вы не тронетесь с места, наши усилия пропадут зазря. Гейнор победит!
Я вновь стал Эльриком Мелнибонэйским, но не ощущал в себе никаких черт личности Белого Ворона. У меня возникло знакомое чувство слияния с Эльриком, и только с ним. Но сейчас я был еще сильнее, чем прежде. Меч приобрел чудовищные размеры и стал невероятно красив.
Ни один из предметов, которыми мне доводилось действовать в бою, не мог сравниться с ним отделкой и изяществом украшений. Его голос стал мелодичным, но холодным, как сама Справедливость, а черный металл буквально лучился жизненной энергией. Я не сомневался, что держу в руках первый меч, из которого произошли все остальные. Я посмотрел на осыпавшуюся кору, которая превратилась в гниющее месиво и пятнами покрывала землю у подножья Древа. Гейнор потрудился на славу.
Я вытянул руку к дубу, а меч довершил остальное, перенеся меня к его стволу. Приближаясь к нему, я становился все больше, и наконец дерево обрело привычные для меня пропорции, хотя и оставалось огромным.
Я вложил меч в ножны и начал взбираться по стволу. Я понимал, зачем поднимаюсь вверх и знал, что мне следует делать. Душа и кровь Эльрика обменивались информацией с моими. Лобковиц объяснялся со мной намеками, но Эльрику рассказывал все, что ему следовало знать. С тех пор, когда они впервые встретили Белую женщину-бизона и увидели город Какатанава, Эльрик обратил свои колдовские способности против Гейнора, притворяясь, что служит ему. Теперь и я узнал, кто такой Белый Ворон.
На моем поясе висел рог Эльрика; я двигался с ловкостью Белого Ворона.
Кора сверхъестественного дерева была очень толстой и слоистой, она изобиловала выступами и глубокими впадинами, которые помогали мне при подъеме.
Снизу послышался звук, и я опустил глаза. Вдалеке от меня воиныкакатанава отступали под натиском Владыки ветров. Лорд Шоашуан вынудил их разомкнуть кольцо и вот-вот должен был вырваться из окружения. Каким-то шестым чувством я понимал, что если фурн не успеет восстановить свое могущество, он погибнет. Оуна делала для огромного чудовища все, что могла, но если Шоашуан в ближайшее время вырвется на свободу, фурну не хватит сил уничтожить его.
Мне показалось, будто бы я заметил краешком глаза Лобковица, Сепириса и Айанаватту, но сейчас я не мог смотреть на них и должен был полностью сосредоточиться на подъеме по стволу гигантского дерева, выступы и впадины которого непрестанно меняли форму и перемещались.
Смерч ревел и завывал. Все части дерева от корней до вершины начали содрогаться. Я был вынужден удвоить усилия, цепляясь за его причудливую кору. Порой она крошилась в моих пальцах. Я боялся ослабеть и упасть.
Я поднимался сантиметр за сантиметром. Воздух становился разреженным и холодным, завывание Шоашуана – все более пронзительным. Потом что-то схватило меня. Казалось, рука огромного скелета обвилась вокруг моего пояса. В мои легкие хлынул холод, и понял, что Шоашуану удалось освободиться.
Я изо всех сил вцепился в кору. Хватка демона ветров не давала мне продолжать подъем. Я мог только удерживаться на месте.
В трубном голосе Шоашуана зазвучали ликующие ноты. Я мельком увидел внизу воинов-какатанава; они разомкнули кольцо и пятились назад. Шоашуан всей своей мощью обрушился на нас с фурном.
Рев и грохот прорезал хрустальный звук флейты. Щупальца ветра вновь схватили меня, пытаясь оторвать от дерева. Без поддержки других моих воплощений я уже был бы мертв.
