Но к чистому пению флейты начал примешиваться другой звук, такой же высокий, но куда менее приятный. Он исходил от корней Древа. Это был голос второго Владыки ветров. Если они объединятся, ничто не сможет им противостоять.
Эта мысль придала мне сил, и я вновь начал взбираться по стволу. В конце концов я встал на одну из верхних ветвей, откуда открывался вид на ночной мир, на замерзшее озеро и ледяную гору, в которую превратился величественный город. Подчиняясь моему мысленному приказу, клинок прыгнул мне в ладонь. Я высоко поднял меч над головой, и в него хлынула энергия. Я служил ему каналом, по которому передавалась эта безграничная сверхъестественная сила.
Потом я повернул меч, нацелил его на верхушку дерева и вонзил туда, все глубже проникая в душу всех времен, в сердце всех пространств, в толщу Древа скрелингов. Погружаясь внутрь, меч не расщеплял, а скорее раздвигал его плоть, и наконец они слились; огромный Черный клинок занял место в сердцевине древнего дуба.
Потом меня отбросило назад; я лихорадочно цеплялся за ветви, чтобы не упасть на лед, оставшийся далеко внизу, туда, где меня и все мои воплощения ожидала неизбежная смерть. Если я упаду, мы не узнаем, добились ли чего-нибудь своей жертвой. Смерч поднимался все выше и все сильнее бушевал. Мне было все труднее держаться за ветви. Я уже не сомневался, что ветер сбросит меня вниз, а ведь я лишился своего оружия.
Сквозь пыльный конус смерча стремительно пронеслась тень. Это была Оуна, она сидела верхом на фурне.
Он взмыл над смерчом на своих широких радужных крыльях. От этого зрелища у меня перехватило дух. На огромной спине моего братадракона, сливаясь с многоцветным сверканием скефла'а, но все же отчетливо различимая, мчалась моя жена Оуна, подавшись вперед, наслаждаясь полетом, сжимая в правой руке лук и удерживая левой дымящуюся чашу.
Когда я упал, фурн полетел рядом, словно играя со мной. Я мягко, безболезненно опустился на его скефла'а и теперь лежал ничком за спиной своей жены. Дерево окутало золотое сияние. Внутри раскидистого дуба виднелся черный клинок, его гарда вытягивалась среди ветвей, а кончик рукояти мерцал, будто звезда. Черный меч полностью слился с Древом, став неотъемлемой частью его организма.
Мембрана удерживала меня в себе, и я мог только наблюдать за тем, как Оуна отложила в сторону лук, взяла чашу обоими руками и развела их в стороны магическим движением, в результате которого чаш стало две – по одной на каждой ее ладони. Оуна потянулась к гарде и приложила чаши к обоим ее концам. Они остались там, а Оуна поднесла руки к лицу и вынула что-то изо рта. Она приложила этот предмет к рукояти меча между чаш. Ритуал был завершен, и моему взгляду предстало Космическое Равновесие.
Шоашуан с удвоенной яростью набросился на нас, но Оуна радостно рассмеялась. Вихрь бесновался, обвивая нас ледяными щупальцами и пытаясь тянуть назад. Оуна повернулась и со смехом обняла меня.
Равновесие продолжало хаотично метаться из стороны в сторону. Если размах его колебаний чересчур увеличится, оно может погубить само себя. Об устойчивости и стабильности пока не было и речи.
Под нами бушевал огромный вихрь. Казалось, он продолжал усиливаться и становился все более плотным. В припадке безумной ярости лорд Шоашуан опять начал гнуть ветви Древа, грозя обломить их.
Вновь раздался чистый голос флейты. Оуна тоже услышала его. Фурн начал опускаться в тусклом свете, лавируя между щупальцами смерча, сквозь золотисто-зеленое сияние Древа, мимо тонкого черного стержня в сердцевине его ствола. Он опускался навстречу ненасытному Владыке ветров.
Я сделал все, что было в моих силах. Я ждал смерти, которую, вне всяких сомнений, приготовил для нас лорд Шоашуан. Если бы я мог броситься в его чрево и спасти Оуну, я не колебался бы ни секунды, но мембрана практически лишила меня подвижности.
Именно так мои предки путешествовали вместе с фурнами. Скефла'а позволяла драконам мягко и плавно, словно бабочка, порхать из сферы в сферу. Лишь немногие мелнибонэйцы совершали такие полеты, но ходили слухи, будто бы после кончины матери, которая умерла, рожая меня, мой отец Садрик летал на драконах дольше и дальше любого из нас.
Только теперь мне в голову пришла мысль, от которой меня охватило смешанное чувство облегчения и стыда. Чаша племени какатанава выполнила свое святое предназначение. Раны, которые я нанес Оуне, были полностью исцелены.
Фурн со все возрастающей энергией отважно боролся с вихрем, который втягивал нас в себя. Рассекая воздух могучими крыльями, дракон пытался избавиться от его хватки. Оуна все сильнее тревожилась.
Навстречу нам, заполняя собой весь мир, мчался огромный ствол дуба, в котором пульсировал Черный клинок. Перекладины его гарды представляли собой Космическое Равновесие, которое вновь начало колебаться и раскачиваться. До завершения битвы было еще далеко.
За нашими спинами буйствовал Шоашуан, близость которого становилась все более ощутимой. Воины-кактанава пропали из виду.
Сепирис, князь Лобковиц и Айанаватта исчезли, а вместе с ними и Гейнор с Клостерхеймом.
Потом я услышал звук флейты. Чистая мелодия Айанаватты прорезала бушующий рев.
Могучий смерч швырял фурна из стороны в сторону. Воздух становился все холоднее. Мы постепенно замерзали, утрачивая подвижность. От холода меня потянуло в сон.
Крылья фурна более не могли удерживаться в разреженном воздухе.
Дыхание вырывалось из его ноздрей желтоватыми струями. Мы медленно теряли высоту, все глубже увлекаемые в центр вихря.
Вновь в моем мозгу зазвучал голос дракона:
Мы не в силах сопротивляться ему…
Я хотел одного – умереть, держа Оуну в своих объятиях. Напрягая все силы, я попытался высвободиться из цепкой мембраны, но слишком ослабел и не мог дотянуться до жены. Она крепко держалась за чешуи, а ледяной ветер старался сбросить ее с фурна.
Я уже не сомневался, что Сепирис, Лобковиц и воины-какатанава погибли. Айанаватта все еще играл на флейте, но вряд ли он надолго переживет остальных.
Я люблю вас. Отец… Ульрик… я люблю вас обоих.
Это был голос Оуны. Она обернулась, ища меня взглядом. Она не могла разжать пальцы, иначе ветер сбросил бы ее со спины фурна. Я вновь попытался выбраться из мембраны. Она замерцала алыми и бирюзовыми оттенками с оловянным отливом. Она не оказывала мне сопротивление, но и не выпускала меня.
Оуна!
Снизу донесся рокот. Земля вспучилась, выбросив миллионы искр, которые помчались мимо нас в безбрежный космос. Рядом с нами проносились красные и черные пятна, как будто взорвался весь мир.
Ледяную атмосферу прорезало дуновение раскаленного воздуха.
Воцарилась тишина.
Я услышал далекий рев и понял, что это значит. Пятна, летевшие к нам, были магмой. Расплавленным камнем, таким же текучим, как вода, но куда более смертоносным. Мы оказались над извергающимся вулканом.
Мы сгорим еще до того, как смерч погубит нас!
Но Оуна с волнением указывала в сторону Равновесия, отчетливо видневшегося на конце стержня, которым обратился Черный клинок. Я понял, что это тот самый металл, который Сепириц и его люди похитили, чтобы выковать Буреносца. Тот самый металл, который пукавачи обрабатывали по заказу какатанава. Металл, ради обладания которым гибли целые народы. В нем заключалась магия самого Равновесия.
Металл был достаточно могуществен, чтобы бросить вызов Равновесию.
Тот, кто владел им, владел самой Судьбой.
То, что мне показывала Оуна, на первый взгляд представлялось чем-то незначительным. Однако потом я сообразил, почему она так возбуждена.
Две чаши, ставшие грузами на концах перекладины меча, постепенно приходили в равновесие.
Бурлящий воздух врезался в ледяной вихрь Шоашуана. Его лицо оказалось совсем рядом. Он оскалил зубы, схватил когтями фурна и теперь удерживал его на месте. Дракон беспомощно бил крыльями и вотвот должен был погибнуть.
Но раскаленный воздух начал пожирать лорда Шоашуана, втягивая его в себя. Мало по-малу его хватка ослабла, он завыл. Я почувствовал, что моя голова распухает, готовая лопнуть. То, что я принял за другое воплощение Шоашуана, оказалось его противоположностью. Оно атаковало его из подземного мира, обитатели которого помогали нам в прошлом. Сила, столь же могущественная, как Владыка ветров, могла возникнуть только из самого сердца Серых Жил.
В погоне за нами Шоашуан истощил свою энергию. Наконец его когти разжались, и мы вырвались на свободу. Теперь уже он сам оказался в роли преследуемого. Один великий Владыка ветров гнался за другим!
Оставляя за собой пенистый след из желтоватого дыма, бирюзово-алый сгусток воздуха сомкнулся вокруг своего пыльного грязного противника и поглотил его, установив вопреки воле Шоашуана нечто вроде зыбкой гармонии. Усмиренный вихрь еще продолжал роптать, но незатейливая мелодия флейты уже замерла на последней ноте примирения.
Мы стояли, глядя на Древо скрелингов, на огромный черный стержень Равновесия, на чаши, которые были ничем иным, как Граалем, вернувшим Оуну к жизни. У этого стержня Оуна положила мой перстень с голубым камнем. То самое кольцо тамплиеров, которое Эльрик привез из Иерусалима. Кольцо, напоминавшее нашу крохотную заурядную планету, если смотреть на нее из космоса. Кольцо, которое помогло нам восстановить Равновесие.
Какатанава вновь заняли свой пост и превратились в неподвижные фигуры. Огромный дракон устроился у корней, мы с женой спустились с его спины и наконец смогли обняться. Фурн тут же свернулся кольцом вокруг основания дерева, возвращаясь к своим обязанностям. Корни уже начали исцеляться.
Обнявшись, мы стояли под ярким голубым небом, окруженные развалинами. Дул приятный легкий ветерок. Древо продолжало расти, Равновесие укреплялось, охватывая весь мир; ветви ожили и зазеленели, протягиваясь из разрушенного города Какатанава сквозь бездонную толщу льда…
По которому к нам усталым шагом приближались уцелевшие воплощения Гейнора, Клостерхейма и их людей.
Викинги смотрели прямо перед собой незрячими глазами, их губы беззвучно шевелились. Они крепко стискивали свое оружие – единственную реальность, в которой может быть уверен викинг. Было ясно, что им не хочется сражаться. Их больше не заботило, какой смертью они умрут.
Битва еще не завершилась. Я огляделся в поисках меча, но не нашел его.
Я увидел только распростертые ничком тела Эльрика и Белого Ворона. Я увидел принца Лобковица, лорда Сепириса и Айанаватту. Они были невооружены и стояли рядом с Бес. Огромный фурн будто слился со стволом Древа.
Нам нечем было защищаться, а Гейнор и его люди были вооружены до зубов. Они ускорили шаг, вероятно, заметив, что преимущество на их стороне. Словно голодные псы, учуявшие запах крови, они побежали к нам. Эльрик и Белый Ворон медленно возвращались к жизни, но были еще слишком слабы.
Неужели я уцелел в этом кошмаре, только чтобы увидеть, как мою жену зарубят у меня на глазах? Я лихорадочно обшаривал взглядом камни и осколки льда в поисках оружия, но ничего не нашел. Лорд Шоашуан обратил великий город в пыль.
Они уже почти достигли нашего островка. Я велел Оуне бежать, но она не трогалась с места. Айанаватта подошел к нам и встал рядом. Его татуированное лицо оставалось спокойным и уверенным. Он вынул из мешка свою флейту и плавным движением поднес ее к губам. Мы смотрели на Гейнора и его спутников, которые приближались к нам
