19. ДЖЕРЕК КОРНЕЛИАН И МИССИС АМЕЛИЯ УНДЕРВУД
ОБСУЖДАЮТ ОПРЕДЕЛЕННЫЕ МОРАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ
— Мистер Корнелиан! Пожалуйста, мистер Корнелиан, попытайтесь проснуться!
— Я не сплю, — простонал он, не открывая глаз.
Кожа была приятно теплой. Ноздри улавливали восхитительные запахи. Стояла тишина.
— Тогда, пожалуйста, откройте глаза, мистер Корнелиан, — потребовала она. — Мне нужен ваш совет.
Он подчинился и заморгал глазами.
— Какая исключительно глубокая голубизна, — произнес он, увидев над собой небо. — Итак, в конце концов, мы вернулись. Должен признать, я впал в некоторый пессимизм, когда машина забарахлила. Как мы выбрались наружу?
— Я вытащила вас и хорошо сделала.
Жестом она указала на машину Времени, и Джерек понял, что та была даже в худшем состоянии, чем когда он впервые прибыл в девятнадцатое столетие. Миссис Ундервуд сметала песок со своего потрепанного платья из коричневого бархата.
— Это ужасное вещество, — сказала она. — Когда оно высыхает, одежда становится жесткой.
Он сел, улыбаясь.
— Пустяки. Нет ничего проще, чем снабдить вас новой одеждой. У меня сохранились почти все кольца власти. Интересно, кто создал этот пейзаж? Он потрясающий!
Они находились на широком песчаном пляже, и перед ними лежало спокойное море, раскинувшееся до самого горизонта. А по другую сторону пляжа взору открывался бесконечный ландшафт: простирающиеся на мили заросли папоротникообразных растений разных размеров, от маленьких, прикрывающих землю ковром, и до очень больших, высотой с тополь. Вдали тянулись пологие холмы.
— Замечательная картина, — согласилась она. — В деталях более подробная, чем все, созданное вашими людьми.
— Вы знаете оригинал?
— Я изучала такие вещи прежде. Мой отец принадлежал к современной школе. Он не отвергал Дарвина.
— Дарвин любил его? — Мысли Джерека вернулись к любимому предмету.
— Дарвин был ученым, мистер Корнелиан, — ответила она нетерпеливо.
— И он сделал мир наподобие этого?
— Нет, нет, он не делал никакого мира, это просто риторическое выражение.
— Что такое «риторическое выражение»?
— Об этом позже, а сейчас я хочу сказать, что ландшафт напоминает Землю в очень ранней стадии ее геологического развития. Тропический климат и преобладание папоротниковых растений. Похоже на ордовикский период палеозоя, а может быть, и силурийский. Если это полная реконструкция, то море, которое вы видите, должно кишеть съедобной жизнью: моллюски и тому подобное. Но нет больших зверей. Все для поддержания жизни и ничего, что угрожало бы ей.
— Не могу представить, кто сделал это, — задумался Джерек, — разве только леди Безголосая. Она в свое время увлекалась ранними эпохами, и из того, что ей удалось воспроизвести, лучшим был «Египет».
— Такой мир, как этот, процветал за миллионы лет до Египта, — сказала миссис Ундервуд лирическим тоном. — За миллионы лет до Человека, даже до Динозавров. О, это рай! Смотрите, здесь совсем нет признаков животной жизни, какую мы знаем.
— Животной жизни как таковой не было очень долго, — пояснил Мы сделали ее сами.
— Вы не вникаете в то, что я говорю, мистер Корнелиан.
— Простите, я постараюсь. Мне хочется продолжить моральное образование как можно скорее. Есть много вещей, которым вы еще не обучили меня.
— Я рассматриваю это как свой долг, иначе нечем оправдать мое пребывание здесь. — Она улыбнулась сама себе. — В конце концов, я вышла из семьи миссионеров.
— Новое платье? — предложил он.
— Если не трудно.
Он коснулся кольца власти с изумрудом. Ничего не произошло.
Он коснулся алмаза, затем аметиста. И совсем ничего не случилось. Джерек был озадачен.
— Кольца власти никогда прежде не подводили меня.
Миссис Ундервуд кашлянула.
— Становится очень жарко. Предлагаю перейти в тень тех папоротников.
Он согласился. Пока они шли, Джерек снова испробовал кольца власти, с удивлением качая головой.
— Странно. Возможно, когда машина Времени начала функционировать неправильно…
— Машина Времени работала неправильно?
— Да. Двигалась хаотично вперед и назад во Времени. Я совершенно отчаялся вернуться сюда.
— Сюда?
— О дорогая!
— Итак, — сказала она, усаживаясь на рыжего цвета камень и рассматривая бесконечные мили силурийских папоротников, — мы могли начать двигаться назад, не так ли, мистер Корнелиан?
— Я бы сказал, что да, могли.
— Несмотря на заверения вашего друга Лорда Джеггеда? — уточнила она.
— Да. — Джерек пожевал нижнюю губу. — Но он боялся, что мы отправляемся слишком поздно, помните?
— Он был прав.
Миссис Ундервуд снова кашлянула.
Джерек и сам откашлялся:
— Если это тот век, про который вы думаете, то здесь совсем нет людей?
— Ни одного. Даже примитивных.
— Мы в Начале Времени?
— За неимением лучшего определения, да.
Ее изящные пальцы барабанили по камню. Ситуация явно не радовала миссис Ундервуд.
— О дорогая! — сказал Джерек. — Мы больше не увидим Железную Орхидею?
При этих словах она немного просветлела.
— Мы попытаемся не падать духом и будем надеяться, что нас когда-нибудь спасут.
— Шансы очень незначительные, миссис Ундервуд. Никто не забирался так далеко назад. Вы ведь слышали, Лорд Джеггед говорил, что ваш век — самый отдаленный, какого он смог достичь.
Она расправила плечи так, как делала это, когда стояла на берегу реки.
— Итак, надо построить хижину, а лучше две хижины. И нужно проверить, какая из форм жизни здесь съедобная, а пока заберем из машины Времени все, что может пригодиться. Думаю, там осталось не так уж много.
— Вы уверены, что…
— Мистер Корнелиан! Ваши кольца власти не работают — других фактов у нас нет. Вероятно, мы очутились в силурийском периоде.
— Эффект Морфейла должен был послать нас в будущее, — возразил он, а не в прошлое.
— Это определенно не то будущее, которое следует за 1896 годом, мистер Корнелиан.
— Нет. — Ему в голову пришла мысль. — Я обсуждал совсем недавно возможность циклической природы Времени с Браннартом Морфейлом и Лордом Джеггедом. Не могли ли мы забраться в будущее так далеко, что вновь оказались на старте?
— Такая теория для нас бесполезна, — ответила она и пояснила: — В теперешних обстоятельствах.
