– Чего хочешь. Считай, что ты встретил фею, которая исполнит любое твое желание. Но не слишком зарывайся, сынок. Даже у феи есть пределы возможного.
У Юлия было сильное желание попроситься в отставку, но на фоне грядущей войны это выглядело бы трусостью. Поэтому он попросил двухнедельный отпуск на Эдеме. Ему хотелось встретиться с Клозе и внести ясность в отношения с Изабеллой. Если три часа их знакомства можно назвать «отношениями».
Чувства Юлия к этой девушке так и не остыли, что было неожиданностью для него самого. Его партнерша по танго до сих пор занимала часть его мыслей. Две войны и одна девушка – вот все, о чем он мог сейчас думать.
Император добавил к выпрошенному отпуску две недели от своих щедрот, еще раз похлопал Юлия по плечу, а потом позвал личного фотографа, чтобы подготовить снимки к завтрашнему представлению списка героев прессе.
Аудиенция завершилась.
Юлию хотелось ругаться матом.
Графиня Морган с дочерью пребывали на курорте, не подозревая о возвращении Юлия, поэтому из всех родственников он застал дома только отца.
Старший Морган показался Юлию еще старше, но это было и неудивительно – они не виделись несколько лет.
К облегчению Юлия, обниматься отец не полез, ограничившись крепким рукопожатием. Юлию хотелось принять душ и завалиться спать, но он понимал, что так легко ему не отделаться, и оказался прав. Отец потащил его в свой кабинет.
Стены кабинета из мореного дуба были увешаны подлинниками картин времен становления Империи, изображавших бесконечные схватки в космосе. Предполагалось, что, по крайней мере, на половине картин изображены корабли, пилотируемые Морганами.
Отец уселся за свой массивный стол, заваленный явно секретными документами, налил обоим виски и предложил сыну сигару. Юлий обычно предпочитал сигареты, но отказываться не стал.
– Видел его? – Первый вопрос Питера Моргана касался, конечно, его старшего сына.
– Только мельком, – соврал Юлий. – В свите новоявленного императора.
– Не называй этого мятежника императором, – строго сказал отец. – Как он выглядел?
– Гай или мятежник?
– Гай.
– Подавленным, – соврал Юлий. – На меня он даже не смотрел.
– Позор нашего рода. Четыреста лет безупречной службы – и все коту под хвост из-за этого идиота! Нам долго не смыть это грязное пятно.
– Император вроде бы неплохо настроен.
– Одно дело – император на встрече с героем и совсем другое – император в роли политика. Гай подложил мне большую свинью.
– Его убьют, – сказал Юлий.
– И черт с ним, – сказал Питер. – Он заслуживает публичной казни. Мне жаль только твою мать. Она очень переживает.
– Надо думать, – сказал Юлий. – Как я понимаю, император настроен решать конфликт военным путем.
– Другого пути я не вижу, – отрезал Питер. – У нас нет времени церемониться с бунтовщиками.
– У нас нет и сил, чтобы воевать на два фронта, – сказал Юлий.
– А то я не знаю! Через час здесь будет генерал Краснов. Я хочу, чтобы ты присутствовал на этой встрече.
– Честно говоря, я предпочел бы сначала помыться.
– Потом помоешься. Пока он не пришел, нам надо многое обсудить. Информация из первых рук бесценна, а ты был в обеих горячих точках сегодняшнего дня. Если хочешь есть, скажи, нам принесут сюда.
– Такие разговоры портят мне аппетит.
– Значит, поешь позже. Что люди Клейтона думают об угрозе вторжения таргов?
– Ничего. Он заявил своим, что это мистификация УИБ и закрыл доступ ко всем документам.
– Кретин.
– Вовсе нет. С его точки зрения, он все делает правильно. Его люди предали императора, но я не думаю, что все они готовы предать человечество в целом. Если люди Клейтона узнают правду, адмиралу будет сложнее удержать контроль над флотом.
– Нужна информационная диверсия, – задумчиво сказал Питер. – Обсудим эту идею с Красновым. Люди Клейтона должны знать правду.
У Питера Моргана был очень своеобразный подход к правде. Он говорил ее только тогда, когда это было ему на руку. Все остальное время он лгал.
– Насколько я понимаю, вся эта история с восстанием держится, в основном, на личном авторитете Клейтона и, пока он жив, ситуация не изменится, – сказал Юлий. – Просто неправильно, что у кого-то может быть такой авторитет.
