природе, — согласился Джек. — Увы, мой друг, ничего у тебя не выйдет.
— Здорово ты его уел, — заметил Гарри.
Тогда стрелок сделал то, что люди этой вселенной меньше всего ожидают от парней, которые носят револьверы и черные шляпы.
Он улыбнулся и подмигнул Гарри.
Вернувшийся после разборки Горлогориус застал Мэнни за игрой в шахматы с его собственным дублем. Партия подошла к эндшпилю, дубль выигрывал.
— Стыдно, батенька, — сказал Горлогориус. Естественно, он обращался к Мэнни, ибо разговаривать с дублем в присутствии оригинала считалось крайне невежливым. — Ты бы его хоть потупее сделал, что ли.
— Игра интересна только тогда, когда играешь с равным тебе соперником, — сказал Мэнни.
В этом вопросе его взгляды на жизнь коренным образом отличались от взглядов Горлогориуса. Тот считал, что игра интересна, лишь когда он, Горлогориус, выигрывает. В других играх он вообще не участвовал.
— Что-то я на доске особого равенства не замечаю, — сказал Горлогориус. — Он у тебя выигрывает ферзя, слона и шесть пешек.
— Так я ж его только на шахматы запрограммировал, — сказал Мэнни. — Вот он только о шахматах и думает. А меня мысли о судьбе вселенной гложут.
— Я и говорю, тупее его надо было делать, — сказал Горлогориус.
— Похоже, эту партию я проиграл, — констатировал Мэнни. Дубль едва заметно улыбнулся.
— И ты сдаешься? — удивился Горлогориус. — Вот так запросто? Такое поведение недостойно волшебника твоего уровня.
— Не представляю, что тут можно сделать, — сказал Мэнни, глядя на доску.
— А вот что. — Горлогориус щелкнул пальцами, и дубль растворился в воздухе, отправившись туда, куда отправляются все дубли после развоплощения. — Ты выиграл в связи с нежеланием противника продолжить турнир.
— Так нечестно, — сказал Мэнни.
— Если ты хочешь выиграть, ты должен быть готов играть нечестно.
— Мы сейчас говорим о шахматах?
— Нет, мы сейчас говорим глобально. — Горлогориус уселся в освобожденное дублем кресло.
— Честно говоря, я рассчитывал закончить эту партию, — сказал Мэнни.
— Если хочешь, я могу доиграть, — сказал Горлогориус. Расстановка сил на доске его устраивала.
— Кроме того, развоплощать чужих дублей крайне невежливо, — сказал Мэнни.
— Ты же меня простишь, старина, — сказал Горлогориус.
— Как ты разобрался с конкурентами? — спросил Мэнни, прощая Горлогориуса и закрывая тему.
— Нормально, — сказал Горлогориус и поведал Мэнни подробности своего визита в башню Питера Гриффина.
Когда он закончил рассказывать, Мэнни покачал головой.
— Никогда не думал, что скажу эти слова именно тебе, но с годами ты становишься мягче, — молвил он. — Горлогориус полувековой давности разорвал бы всех на куски. Кроме стрелка, конечно. А ты даже никого не убил. Или ты меня просто разыгрываешь?
— Не разыгрываю, — сказал Горлогориус.
— Но почему? — удивился Мэнни. — То есть я не хочу сказать, что не одобряю твоих действий, но это странно. Особенно для тебя.
— Странно? — насупился Горлогориус.
— Нетипично, — поправился Мэнни. Нельзя называть своего коллегу «странным». Он же волшебник. Он и обидеться может.
— Дело в том, что я еще не разобрался в этой ситуации до конца, — признался Горлогориус. — С Питером и орками мне все ясно, но вот Негоро…
— А что Негоро? — спросил Мэнни.
— Понимаешь, с одной стороны, он дубль, — сказал Горлогориус. — Бледная кремнийорганическая копия своего хозяина. Но с другой стороны, ему удалось переиграть бедолагу Негориуса.
— В каком смысле?
— В том смысле, что Негориус мертв, — сказал Горлогориус, — а Негоро жив.
— Всякое случается, — заметил Мэнни. — Мой дубль только что обставил меня в шахматы.
— Негориуса не в шахматы обставили, — сказал Горлогориус. — Его нанизали на меч.
— Если следовать исторической правде, его не нанизали на меч, а порубили в капусту, — сказал Мэнни.
— Без разницы, — отрезал Горлогориус. — Этот Негоро не так прост, каким кажется. Гораздо умнее большинства дублей.
— Наверное, потому что Негориус был умнее большинства волшебников, — сказал Мэнни. — Исключая присутствующих здесь, разумеется. Но зачем ты его вместе со стрелком отправил? Какой от него прок? Он ведь даже не волшебник.
— Но соображает неплохо, — сказал Горлогориус. — Пусть парнишка себя проявит, заодно и я разберусь, что тут к чему. Развоплотить его мы всегда успеем.
В подтверждение своих слов Горлогориус щелкнул пальцами. На этот раз ничего не произошло.[11]
— А почему ты пощадил орков?
— А почему ты считаешь, что я их пощадил? — спросил Горлогориус. — Разве жизнь в образе свиньи и смерть на бойне теперь расцениваются как акт милосердия?
— По сравнению с ужасной смертью на месте — да.
— Зато местные жители до отвала наедятся свинины.
— С каких пор тебя заботят местные жители?
— Пришла пора подумать о простом народе, — сказал Горлогориус.
— Да ну?
— Я решил предпринять ряд мер, способных улучшить имидж волшебного сообщества.
— С чего бы?
— Вот такая блажь на меня накатила, — сказал Горлогориус. — Замнем для ясности. Что там наш творец?
— Дрыхнет. То есть почивает в гостевой спальне, — сказал Мэнни.
— До сих пор?
— Сон у него богатырский.
— Это верно, — сказал Горлогориус.
— Полученные от него сведения подтвердились из косвенных источников, — сообщил Мэнни. — Наши аналитики наконец-то нарыли информацию о Молоте.
— А о Серпе?
— О Серпе пока ничего.
— Все-таки не зря мы его сюда вызвали, — сказал Горлогориус.
— Может быть, — вздохнул Мэнни. — Но я никак не могу отделаться от ощущения, что иногда мы поступаем неправильно.
— В смысле?
— Если бы я или ты сами явились к гномам, то добыли бы Молот куда быстрее, избежав множества проблем, — сказал Мэнни. — Боюсь, стрелку с Гарри придется пролить много крови, прежде чем они доберутся до артефакта. Гномы — бойцы яростные. Они всю жизнь только и делают, что готовятся к этому своему суперфиналу.
— Что наша жизнь? Война, — процитировал Горлогориус кого-то из великих гномьих поэтов.
— Думаешь, гномы не отдали бы Молот тебе или мне?
