— Зря вы меня домой не отпускаете, парни. Я совершенно не контролирую ситуацию.
— Я и не надеялся, что ты сможешь обрести контроль на данной стадии, — сказал Горлогориус.
— Я не обрету его, даже когда все пойдет вразнос, — сказал Фил. — Отправьте меня назад, а?
— Разве тебе тут не нравится?
— У вас прикольно, — сказал Фил. — Но я никак не могу отделаться от мысли, что же будет со мной, если ваш мир все-таки накроется медным тазом.
— В лучшем случае тебя выбросит отсюда в твой родной мир, — сказал Горлогориус.
— А в худшем?
— Ты разделишь судьбу мира, который создал.
— Что-то не хочется, — сказал Фил.
— Неужели ты не чувствуешь ответственности за свое творение?
— Не до такой степени, — сказал Фил. — Я не собирался создавать вашу вселенную, помните? Конечно, раз уж так получилось, то мне небезразлична ее судьба, но… Своя рубашка ближе к телу.
— Никогда не думал, что наш создатель такой трус, — сказал Мэнни.
— Только не надо вот этого, — возмутился Фил. — Не надо разводить меня на «слабо». Я уже с детского сада на «слабо» не велся.
— Неужели тебе неинтересно, чем все закончится? — предпринял Мэнни еще одну попытку.
— Я вижу только два варианта, — сказал Фил. — И я не настолько любопытен, чтобы выяснить, который из них воплотится в реальность.
— Все равно ты никуда не денешься, — сказал Горлогориус.
— Похоже на подводную лодку, — вздохнул Фил. — Выпить хоть дайте.
— Пей, — сказал Горлогориус. В руке Фила материализовалась уже открытая бутылка пива.
— А покрепче?
— Обойдешься, — сказал Горлогориус.
— Не уважаете вы своего создателя, — сказал Фил. — И я вас понимаю. За что меня уважать? Подумаешь, целую вселенную сотворил. Делов-то…
— Мы тебя уважаем, — сказал Горлогориус. — И именно поэтому никуда не отпустим. Ты нам еще нужен.
— Зачем?
— Чтобы понять, как тут все работает.
— Ты волшебник, — сказал Фил. — Ты — старый, великий, могущественный маг, общепризнанный местный мудрец. Если ты до сих пор чего-то в этом мире не понимаешь, я вряд ли смогу тебе это объяснить.
Горлогориус нахмурился. Ему очень не понравилось слово «старый», хотя со всем остальным он был согласен.
— В среде волшебников существует один давний спор, — сказал Мэнни. — Он касается случайностей. Одни говорят, что случайности существуют, другие — что они являются частью закономерности, которая нам не видна. Кто, как не ты, должен знать ответ на этот вопрос?
— Случайности существуют, — сказал Фил. — Но каждая из них детально проработана на программном уровне.
— Не совсем понимаю…
— Случайности являются неотъемлемой частью геймплея, — объяснил Фил. — Случайности должны происходить постоянно. Это разнообразит игровой процесс. Главные действующие лица систематически и неожиданно сталкиваются друг с другом, и это тоже один из законов моей игры. И вашей вселенной тоже. Еще вопросы есть?
— Что будет, если один из главных героев погибнет до завершения миссии? Что было бы, если бы кто-то из них погиб еще до начала этой истории со сбором артефактов? — спросил Мэнни. — О чем ты думал, создавая мир, судьба которого зависит всего от нескольких человек?
— Вы ошибаетесь, — сказал Фил. — Когда я делал эту игрушку, я понятия не имел, кто будет главным героем. Им мог стать любой из служителей ордена Святого Роланда и любой из волшебников. Не было бы Смит-Вессона и Ремингтона, были бы Шмайсер и Кольт. Выбор действующих лиц зависит не от меня.
— А от кого?
— Если говорить о моем сознательном творении, то от игрока, установившего мою игру на свой компьютер, — сказал Фил. — И я понятия не имею, как это происходит у вас в мире.
— Пользы от тебя… — буркнул Мэнни.
— Так я вам об этом и говорю! — воскликнул Фил. — Пользы от меня — хомяк наплакал. Отпустите меня домой, а?
— А что у тебя дома? — спросил Горлогориус.
— Работа, — сказал Фил. — А еще кореша, выпивка, травка, девочки… Много чего. Кстати о девочках. Вы заметили, что среди главных действующих лиц нет ни одной женщины? Вас это не удивляет?
— Нет, — сказал Горлогориус. — Войны и всякого рода свершения — это мужское дело.
— Просто в пору создания той игры я был очень стеснительным молодым человеком, — сказал Фил. — И еще я очень не любил игры, в которых мне приходилось выступать от лица женщины. «Метро-2», например, или «Ядерный титбит-2»…[55] Меня это напрягало.
— Ты мне сильно напоминаешь одного молодого волшебника, — сказал Горлогориус. — У него тоже с противоположным полом проблемы.
— Ты о Гарри? — уточнил Фил. — Я его практически с себя писал. Только я вырос, изменился…
— Надеюсь, до такой степени Гарри не изменится, — сказал Горлогориус.
— У меня пиво кончилось, — сказал Фил. — Забацай еще бутылочку, раз уж домой не отпускаешь.
Бригада Ланселота решила не торопиться с возвращением домой.
Во-первых, корпоративная солидарность не позволяла им оставить потрепанных в бою с мастером Лю богатырей, а во-вторых, дома их ждал Мерлин.
Нормальный рыцарь поймет, что карточный долг — это долг чести, и у Ланселота со товарищи не возникло бы никаких проблем, если бы на задание их отправлял сам король Артур. Но миссию по ликвидации дракона им поручил Мерлин, а чародеи не так снисходительны к обычным рыцарским слабостям, как короли.
При дворе Камелота Мерлин играл важную роль. Он являлся советником короля Артура, придворным чародеем, чьи астрологические прогнозы пользовались большим успехом у светских дам, а также обеспечивали постоянный доход в казну. Он обладал исключительным правом заключать сделки на истребление драконов. Он умел варить зелья, исцеляющие тяжелые раны, которые рыцари постоянно получали. Но рыцари Мерлина все равно не любили.
Они считали его хитрым, скользким, пронырливым типом, старающимся извлечь собственную выгоду из любой ситуации. Вообще-то такими были все волшебники, но рыцари тесно общались только с Мерлином, который ревностно следил за тем, чтобы оставаться единственным чародеем Камелота.
Рыцари разбили лагерь и затащили богатырей в шатры.
Добрыня Никитич стонал и размахивал руками. У Алеши Поповича была сломана челюсть. Илья Муромец, получивший самую жестокую трепку за всю свою жизнь, пришел в себя первым, но даже он был слишком слаб, чтобы самостоятельно о себе позаботиться.
Ланселот принес сваренного на костре супа. Муромец выудил из-за голенища большую деревянную ложку, расписанную под хохлому, и запустил ее в котелок.
— Признаюсь честно, — сказал Ланселот, — после того как мы, даже обладая двукратным численным перевесом, не смогли взять над вами верх, я не ожидал, что вы вообще можете потерпеть поражение. Тем более что одолеет вас один человек.
— Да, вломил он нам не по-детски, — признал Муромец. — Дракон-то улетел?
— Улетел.
— А китаёза?
