«Любимый город»!
Клава высоким чистым голосом запела про любимый город, который может спокойно спать. Все дружно подхватили, песня понеслась над рекой, над городом, разбудила сторожа у торговых рядов. Он вылез из будки, отвернул брезентовый капюшон с головы и долго не мог понять, что это за весёлые люди собрались на острове…
Солнце уже взошло, когда начали расходиться по домам.
— Сегодня едем в Пушкинские горы. Автобусом. Сбор у школы в двенадцать часов, — объявил Дима Петровский.
Ребята одобрительно загудели. Каждый из них уже совершил туда пеший поход, когда ещё был пионером, но как не поддержать доброй традиции и не посетить пушкинские места после окончания школы!
Сколько там волнующего и незабываемого: Михайловское с его дивным парком, домик няни, пушкинский флигелёк, могила поэта в Святогорском монастыре, «скамья Онегина» в Григорском, гигантская «ель-шатёр» — одно из любимых деревьев Пушкина.
встав в «поэтическую» позу, продекламировал Дима Петровский.
Федя и Саша Бондарин стали уговаривать Клаву поехать с ними в Михайловское.
— Я бы с охотой. Но, сами знаете, у меня же семья. И не малая.
Клава простилась с выпускниками и в это же утро с попутным грузовиком поехала в пионерский лагерь.
Километрах в пяти от Острова грузовик остановился. Клава высунулась из кабины. Впереди вытянулась длинная вереница машин.
Около встречной легковой машины сгрудились сосредоточенные, молчаливые люди.
— Что-то случилось… Должно быть, авария… Пойду узнаю, — сказала Клава шофёру.
Легковая машина стояла с распахнутыми дверцами, из неё доносился глуховатый голос. Клава подошла ближе услышала сообщение по радио: гитлеровская Германия напала на Советский Союз.
Бомбы над лагерем
На шестой день после начала войны на рассвете над лагерем загудели самолёты.
Клава, не спавшая почти всю ночь, выскочила из брезентовой палатки. За эти дни над лагерем не раз пролетали советские самолёты, устремляясь на запад, иногда доносились звуки воздушной перестрелки или отдалённых взрывов.
Но сейчас на восточной стороне неба, где уже вовсю разгорелась заря, никаких самолётов не было видно. Клава тревогой взглянула на запад, где небо было затянуто лёгкими сизыми облаками: гул моторов приближался, нарастал, становился угрожающим, зловещим.
Неожиданно из просвета между облаками вырвался самолёт, от него отделилась чёрная капля и стремительно полетела вниз. Затем грохнул взрыв. Тугая волна воздуха прокатилась через лагерь. Где-то зазвенели стёкла, испуганно закричали ребята. Клава бросилась к ребячьей спальне. Навстречу ей бежал тучный, задыхающийся врач.
— Изверги! Варвары! — кричал он, потрясая кулаками вслед вражескому самолёту. — Бомбить пионерский лагерь!.. Нашли военный объект!
— Куда попала бомба? — спросила Клава.
— В продовольственный склад. Засыпало все продукты.
Клава вбежала в спальню. Малыши, не понимая, в чём дело, с плачем звали матерей, кто постарше — выпрыгивали в окна, выбрасывали подушки, чемоданы. Между койками бестолково метались вожатые отрядов.
— Лагерь! Слушай мою команду! — перекрывая шум, властно крикнула Клава. — Все по своим кроватям!
Когда паника немного улеглась и пионеры вернулись к своим койкам, Клава распорядилась выводить ребят из спальни звеньями и рассредоточивать в лесу.
Вскоре лагерь опустел.
В лесу на большом расстоянии одна от другой раскинулись брезентовые палатки, замаскированные зелёными ветками. Обедали пионеры небольшими группами. Старшие ребята организовали наблюдение за самолётами — лежали в кустах на пригорке и в бинокль следили за небом. Когда показывались вражеские самолёты, горнист играл тревогу, и все пионеры прятались в укрытия.
Многие ребята просились домой. Петька Свищёв тоже упрашивал Клаву отпустить его в город — там, наверное, бомбят, и он непременно должен записаться в какую-нибудь спасательную команду.
Глаза у Петьки были тоскливые, он постоянно поглядывал на небо, прислушивался, и Клава понимала, что ещё день-другой, и уже никакая сила не удержит мальчишку в лагере.
— Скоро все уедем, — удерживала его Клава.
Её тоже неудержимо тянуло в Остров. Как там дома, в школе, в райкоме комсомола?
Прошло ещё несколько томительных дней. Рано утром Клаву разбудил Петька Свищёв и сообщил, что на Остров уже сбросили несколько фугасок, подожгли железнодорожную станцию и повредили водокачку. Жители города ходят рыть окопы, а из комсомольцев создали истребительный батальон для борьбы с воздушным десантом противника.
— С каким десантом? Откуда ты всё это знаешь? — удивилась Клава.
— А… я… мы… ну, наше звено, словом… Мы в разведку ходили, — признался Петька. — Все видели, все слышали. Сейчас в городе только о десанте и говорят.
— А приказ о разведке был? — спросила Клава.
— Так мы же… мы как лучше хотели, — сконфуженно забормотал Петька и умоляюще посмотрел на вожатую: — Клава Ивановна, а давайте и мы истребительный отряд создадим? Я уже и ребят собрал…
Он отодвинул полог палатки, и Клава увидела с десяток пионеров.
— Вот они. Мы слово дали ничего не бояться. Вы нам Клава Ивановна, только оружие достаньте. Хотя бы винтовки… Одну на двоих. Как только десантников на Остров сбросят, мы с тыла и ударим…
Всё это Петька выпалил залпом и покосился на приятелей: так ли, мол, они договаривались.
Пионеры одобрительно загудели и принялись убеждать Клаву, что борьба с воздушным десантом им по плечу: они знают около города каждый кустик, каждый овражек и так ловко замаскируются, что никакой десантник их и не заметит. Только бы вожатая раздобыла им оружие.
— А почему вы ограничиваетесь истребительным батальоном? — усмехнулась Клава. — Почему бы вам всем лагерем не отправиться на фронт? Чем вы не бойцы?
— Так малыши будут мешать! — не чувствуя подвоха, пожаловался Петька.
— Ах, да, я и забыла. Хорошо, мы обо всём этом подумаем. А сейчас, ночные разведчики, спать, спать. До подъёма ещё далеко…
Пионеры разошлись по палаткам.
В этот же день Клава направилась в город: надо было решать судьбу пионерлагеря. Но на полпути её встретил нарочный из райкома комсомола. Он сообщил ей, что в Острове началась эвакуация жителей и пионерлагерь закрывается.
На другой день Клава перевезла детей в город.
Остров показался ей хмурым, непривычным. Шли куда-то строем красноармейцы, двигались зелёные