Вспомните, как Ольга отомстила за Игоря. Голуби — это единственная птица, участвовавшая в войнах, и единственное животное, получившее человеческую награду — Арно, во Франции…
И что-то еще говорил…
За ответ на факультативные вопросы оценка не снижалась, и мне, как и за все экзамены в последней сессии, поставили пятерку. Защита дипломной работы прошла так же успешно, даже более, потому что Министерство сельского хозяйства РСФСР предложило издать ее отдельной брошюрой.
Мы ждали распределения.
В этот год проводилась очередная кампания — освоение целины. И кому же было туда ехать, как не выпускникам сельскохозяйственной академии. Нам, выпускникам сельхозвузов, устроили торжественный выпускной вечер в Кремле. В то время туда свободного входа не было, и в проходной проверяли пригласительный билет и паспорт. Когда очередь дошла до меня, проверяющий предложил мне пройти в соседнюю комнату. «Ну, — подумал я, — опять изловили». Но минут через десять инцидент был исчерпан: просто в пригласительном билете мою фамилию написали через два «г».
Распределение было суровым. Если какая-нибудь студентка просилась не в Казахстан, а, скажем, в Якутск, поскольку у нее там работает муж, ей отвечали: «Пусть муж едет к Вам в Акмолинск. Мы посодействуем переводу.». Направляли в два места — Казахстан и Киргизию.
Когда председатель комиссии по распределению Обуховский спросил, куда я хотел бы поехать, я, не задумываясь, ответил:
— Хочу остаться в Москве.
Он даже как будто удивился.
— Разве Вы не знаете, что все передовые люди сейчас едут на целину?
— Так то ж передовые… А мы с Вами и в Москве можем поработать.
С комиссии я ушел ни с чем. Часа через три за мной пришли в общежитие — опять зовут на комиссию. Обуховский сообщил, что комиссия персонально рассмотрела мое дело. Поскольку я в лагерь был направлен зоотехником, а лагерь находится в Казахстане, меня от целины освобождают. Однако ни в Москве, ни в Московской области вакантных мест нет, так как недавно произошли большие сокращения штатов в Министерстве сельского хозяйства. Самое близкое, что мне могут предложить, это Тульская область — четыре часа езды автобусом. Мне не из чего было выбирать, и я согласился.
В областном управлении сельского хозяйства меня принял начальник и предложил мне место старшего зоотехника в одном из совхозов с окладом 1500 рублей (в старом исчислении). Во время разговора в кабинет вошел какой-то человек и стал жаловаться:
— Опять зоотехник увольняется. Что делать? Четвертый за два года.
Я не собирался в Туле задерживаться, и у меня в голове промелькнуло: «А почему бы мне не сделаться пятым?».
Начальник кивнул в мою сторону и сказал:
— Вот зоотехник, но он к Вам на 700 рублей вряд ли пойдет. Впрочем, договаривайтесь.
Я, чтобы не потерять престиж, сказал, что сначала нужно посмотреть хозяйство.
Завуч сельскохозяйственного техникума (собеседником оказался он) рассказал, как доехать до их участка (это двенадцать километров от Тулы), а заодно и сообщил, что мне будут приплачивать за производственную практику со студентами и что хозяйство маленькое, работы немного.
Я — администратор
На следующий день я решил идти работать в учхоз. Когда я принимал дела, бросилось в глаза: всего лошадей — четырнадцать, из них рабочих — четыре.
— А что остальные, декоративные? — поинтересовался я.
— Нет, не обученные, некому обучать, конюх без ноги, а остальные не умеют.
Хозяйство, хоть и считалось учебным, показательным, было в полном запустении. Где-то на складе валялись автопоилки, на скотном дворе ржавели рельсы и вагонетки подвесной железной дороги. Силосной башни не было и в помине, хотя деньги на нее были «спущены» еще год назад. Сдающая дела зоотехник жаловалась:
— Нет рабочей силы. Люди из пригорода ездят работать в Тулу, там больше платят. Остались старики да инвалиды.
— А удои как?
— Низкие. Пришел приказ из области заменить все поголовье на костромскую породу. После работ Штеймана она теперь в фаворе. Так ведь за ней уход нужен, а у нас даже стойла для этой породы не приспособлены.
— Так у вас ярославка, судя по ведомостям, больше молока дает. Ее-то куда?
— Велено на мясокомбинат.
Через несколько дней после того, как я принял хозяйство, приехала машина студентов, а с ними завуч. Он пояснил:
— Это все люди из сельского хозяйства, бывшие бригадиры. Техникум наш готовит председателей колхозов. Вы только что из Тимирязевки, все новинки должны знать. Так что ведите практику на высоком уровне. — Сказал и уехал.
Я задумался — высокий уровень! А где его взять, если все тут допотопное — и обратился к студентам:
— Какая у вас стипендия?
— Сто восемьдесят рублей (по старому курсу, теперь — 18).
— Из дома помогают?
— Как кому. Чаще подрабатываем после занятий.
— Подработать хотите?
— Еще бы!
— Так вот что, друзья, люди вы сельские, водить вас по участку и показывать, как работает современное сооружение для добывания воды непосредственно из почвы, называемое колодезь, я не буду. Вас три группы — будет три бригады. Первая займется под руководством нашего слесаря монтажом автопоилок, вторая — подвесной железной дорогой в коровнике, третья — будет строить силосную башню. Располагайтесь в общежитии, старосты получат в счет зарплаты на складе продукты, готовьте обед, а после обеда обсудим все остальное. Любители лошадей есть?
Нашлось несколько заядлых лошадников.
— Лошади для конной секции у нас есть, только их обучить нужно. Согласны?
Со следующего дня работа закипела. Заминка произошла с силосной башней. Все детали были налицо, а вот рабочих чертежей в хозяйстве не было. Позвонили на базу, где получали детали. Оказалось, что чертежи посылает другое ведомство. Пришлось ехать в Москву.
В общем, через две недели приехал завуч, а заодно с ним и директор техникума (раньше он был в отпуску). Выражение их лиц напоминало купцов из «Сказки о царе Салтане». Работа на этих трех объектах была закончена, а студенты, все теперь увлекшись конным спортом, по очереди рысили на «декоративных» лошадях.
К этому времени из Тулы пришла бумага с напоминанием, что хозяйство второй год не выполняет план по сдаче мяса. Ярославки — порода молочная, плана по мясу на них не натянешь, а вот у частников были, в основном, симменталы, более крупные, но с меньшим удоем. Я и предложил работникам совхоза:
— Кто хочет обменять свою корову на более удойную? Основное условие — чтобы по весу она была не меньше обмениваемой. Согласились почти все, так как учхозовских коров они хорошо знали. А хозяйство в результате обмена не только рассчиталось с долгами, но и сдало в счет следующего, 1955 года, сколько- то тонн мяса.
