— Ну и ну! Что же, по-вашему, я не тот господин Шонар, которого выселяют через судебного исполнителя и которого почтили гербовым сбором в сумме пяти франков? А это что такое? — продолжал он, увидав на ногах Марселя свои ночные туфли.
— Ведь это же мои шлепанцы, вышитые любезной мне рукой! Теперь вы, сударь, объясните, как вы попали к моим ларам? — спросил он Марселя.
— Господа, — ответил тот, обращаясь к Коллину и Родольфу, — признаю: ваш друг, — и он указал на Шонара, — действительно у себя дома.
— Ну вот и отлично, — воскликнул Шонар.
— Но и я, — продолжал Марсель, — я тоже у себя дома.
— Однако, — перебил его Родольф, — если наш друг узнаёт…
— Да, если наш друг…— подхватил Коллин.
— И если вы, со своей стороны, тоже помните… то как же могло случиться…
— Да, как же могло случиться…— повторил Коллин, словно эхо.
— Благоволите присесть, господа, — ответил Марсель. — Сейчас я вам разъясню эту загадку.
— Не спрыснуть ли нам разъяснение? — заикнулся Коллин.
— И не закусить ли малость? — добавил Родольф.
Молодые люди уселись за стол и дружно набросились на холодную телятину, которой они запаслись в погребке.
Тут Марсель рассказал о том, что произошло утром между ним и хозяином, когда он приехал сюда с вещами.
— В таком случае вы, сударь, вполне правы: мы находимся у вас, — сказал Марселю Родольф.
— Нет, нет, сударь, вы у себя дома, — учтиво ответил Марсель.
Но потребовалось немало труда, чтобы втолковать Шонару, что именно произошло. Тут приключился забавный инцидент, подливший масла в огонь. Разыскивая что-то в буфете, Шонар обнаружил там сдачу с пятисотфранковой ассигнации, которую господин Бернар утром разменял для Марселя.
— Так я и знал! Случай никогда меня не подведет! — вскричал он. — Теперь припоминаю: ведь я утром вышел из дому, твердо надеясь, что он мне подвернется! А он, узнав, что я просрочил все платежи, сам явился сюда, но как раз в мое отсутствие. Мы разошлись, вот и все. Вот здорово, что я оставил ключ в ящике!
— Счастливое заблуждение, — прошептал Родольф, наблюдая, как Шонар укладывает монеты ровными стопочками.
— Мечта, обольщение — такова жизнь, — добавил философ.
Марсель хохотал.
Час спустя все четверо крепко спали.
На другой день они проснулись около двенадцати и были крайне удивлены, увидев себя в такой компании. Шонар, Коллин и Родольф, по-видимому, не узнали друг друга и называли один другого не иначе, как «сударь». Марселю пришлось им напомнить, что накануне они явились к нему втроем.
В это время в комнату вошел папаша Дюран.
— Сударь, — обратился он к Марселю, — нынче девятое апреля тысяча восемьсот сорокового года. На улицах грязно. На троне по-прежнему его величество Луи-Филипп, король Франции и Наварры. Смотри-ка! — вскричал папаша Дюран при виде своего прежнего жильца, — господин Шонар! Как же вы сюда попали?
— По телеграфу! — ответил Шонар.
— Скажите на милость! Ну и шутник же вы! — ухмыльнулся швейцар.
— Дюран, я не терплю, чтобы слуги вмешивались в разговор! — его Марсель. — Сходите в соседнюю кухмистерскую и велите принести сюда завтрак на четыре персоны. Вот вам меню. — И он передал швейцару бумажку с перечнем блюд. — Ступайте.
— Вчера вы, господа, угостили меня ужином, — обратился Марсель к молодым людям, — позвольте же мне сегодня предложить вам завтрак — не у меня дома, а у вас, — добавил он, протягивая Шонару руку.
В конце завтрака Родольф взял слово.
— Господа, — сказал он, — позвольте расстаться с вами…
— Нет, нет, — воскликнул Шонар в порыве нежных чувств, — мы не расстанемся никогда!
— Конечно. Здесь так хорошо! — добавил Коллин.
— …расстаться ненадолго, — продолжал Родольф, — дело в том, что завтра выходит в свет «Покрывало Ириды» — модный журнал, который издается под моей редакцией. Я должен прочесть корректуры, через час я вернусь.
— Черт возьми! — воскликнул Коллин. — Вы мне напомнили, что у меня сегодня урок, я занимаюсь с одним индийским принцем, который приехал в Париж с целью изучить здесь арабский язык.
— Дадите урок завтра, — решил Марсель.
— Нельзя! — ответил философ. — Принц должен мне заплатить сегодня же. Кроме того, признаюсь, день для меня будет потерян, если я не загляну к букинистам.
— Но ты вернешься? — спросил Шонар.
— Со скоростью стрелы, пущенной умелой рукой, — ответил философ, любитель причудливых образов.
И они с Родольфом удалились.
— А в самом деле, — проговорил Шонар, оставшись наедине с Марселем, — чем нежиться на ложе безделия, не отправиться ли мне на поиски золота, чтобы утолить алчность господина Бернара?
— Разве вы все-таки собираетесь отсюда уезжать? — с беспокойством спросил Марсель.
— Ну да! Поневоле приходится, раз у меня повестка от судебного исполнителя. Одного гербового сбора пять франков!
— А если уедете, то и мебель с собой заберете? — допытывался Марсель.
— Разумеется. Не оставлю ни одного волоска, как выражается господин Бернар.
— Черт возьми! Это мне не по душе. Ведь я снял вашу комнату с мебелью, — возразил Марсель.
— А! Вот оно что! — протянул Шонар. — Увы! — добавил он грустно, — у меня нет никакой надежды раздобыть семьдесят пять франков — ни сегодня, ни завтра, ни в ближайшем будущем.
— Постойте! — воскликнул Марсель. — У меня идея!
— Какая?
— Дело обстоит так: юридически эта комната моя, раз я заплатил за нее за месяц вперед.
— Комната — ваша. Но мебель я увезу на законном основании, как только расплачусь. А если бы мог, то увез бы ее и незаконно, — сказал Шонар.
— Значит, — продолжал Марсель, — у вас есть мебель, но нет помещения, а у меня есть помещение, но нет мебели.
— Вот именно.
— Комната мне нравится, — сказал Марсель.
— Мне тоже нравится. Нравится как никогда, — сказал Шонар.
— Как когда?
— Как никогда. Кажется, ясно.
— Значит, все может устроиться, — продолжал Марсель. — Оставайтесь здесь, я предоставляю комнату, вы — мебель.
— А кто будет платить? — осведомился Шонар.
— Деньги у меня сейчас есть, значит платить буду я. За следующий месяц заплатите вы. Подумайте.
— Я не привык долго раздумывать, особенно когда мне делают приятное предложение. Согласен. Да и в самом деле, живопись и музыка — сестры.
— Двоюродные, — поправил Марсель.
В это время возвратились Коллин и Родольф, — они встретились у подъезда.
Марсель и Шонар сообщили им о своем союзе.
— Господа, угощаю всю компанию обедом, — воскликнул Родольф, у которого в жилетном кармане
