тоже нервы. А мы куда идем?
Макс молчал.
– Бдительность и осторожность – я понимаю, но хотя бы шепотом ты мне сказать можешь? Не то чтобы я тебе не доверяю, но ты шагаешь так, будто точно знаешь направление. Макс, ты вообще меня слышишь? Эй! Алле, гараж! Проснись, оружейник!
Макс шел и шел. Ни на сантиметр не повернулся в мою сторону, никак не дал знать, что слышит и понимает меня. Озадаченный до крайности, я остановился. Мы достигли глубины котлована. Впереди зачернела небольшая яма, на поверхности которой пузырилась космическая тьма. И только сейчас я заметил, что мертвые деревья вокруг стлались по земле в направлении этой ямы, будто неведомая сила тянула их туда, будто котлован являлся чудовищной воронкой... Большинство древесных стволов были недвижимы, а некоторые судорожно извивались, стремясь вырвать из земли свои корни и достигнуть наконец вожделенного дна.
– Туда? – удивился я. – Не знаю, что это такое, но уж лучше снаружи переночевать, чем в таком укрытии. Макс, мне кажется, здесь что-то не...
Макс бестрепетно шагнул к яме.
– Стой! – Я прыгнул вперед и ухватил его за руку.
Рукав рубахи тихо треснул. Рука Макса, легко отделившись от туловища, осталась в моих руках, а сам оружейник исчез в черной яме. Тошнота мгновенно разбухла в горле, я минуту стоял, не двигаясь, с ужасом глядя на то, как плоть и ткань рубахи, сливаясь, таяли и текли меж моих пальцев, как масло на огне.
– М-макс... – промычал я.
Наскоро вытерев руки о штаны, я упал на колени, сжал зубы и осторожно заглянул в дыру. Ничего там не было видно, только слышалось отчетливое бормотание, словно кто-то в тысячу голосов яростно, но непонятно уговаривал меня отбросить страх и непонимание – и нырнуть во тьму. Потом мне показалось, будто чьи-то длинные пальцы схватили меня за голову, сзади предостерегающе гаркнул ворон, и я очнулся.
Отчего-то я пришел в себя метрах в пяти от ямы. Отполз ли я сам, или меня каким-то образом отшвырнуло сюда – не помню. Волосы были совершенно мокрые, лицо горело, а тело невыносимо пульсировало. Бешеный огонь мчался по венам, не находя выхода наружу.
Где-то недалеко раздавались мерные шаги.
Я вскочил на ноги. Знак Дракона качнулся на моей груди. Что за черт? Над животом в районе диафрагмы алела ссадина, а на левой стороне груди прямо над соском появилось большое черное лоснящееся пятно. Постанывая от гадливости, я отряхивал и тер кожу, пока не догадался, что это не пятно вовсе, а вытатуированное изображение ворона, вскинувшего крылья и распялившего клюв перед прыжком- нападением. На груди.
Шаги приближались. Оглянувшись на звук, я отшатнулся. Мимо меня шел, глядя прямо перед собой, высокий воин в короткой кольчужной рубахе и кольчужных штанах. На пышных белых волосах прочно сидел округлый зеленый головной убор, очень похожий на тюрбан. В правой руке воин нес, повернув лезвием к земле, кривую саблю, а ушах воина покачивались крупные серьги.
Ратник Мертвого Дома!
В этот момент я позабыл обо всем. В том числе и том чувстве собственного превосходства над миром, с которым я проснулся у водопада после расправы над Ханом. Я рванулся к ближайшему дереву, нагнулся, сломал разом две увесистые ветви. Первая рассыпалась в моих пальцах в прах, вторая, оказавшись более прочной, всего лишь разломилась надвое.
Мертвый, не оглядываясь, прошел дальше. Я запустил ветку ему в спину. Корявая деревяшка, перевернувшись в воздухе, острым сломом ударилась ему под лопатку и, вырвав из тела изрядный кусок, упала на пологий камень. Комок плоти мокро шлепнулся вслед за ней и быстро изошел тонкими струйками, растаял. Мертвый достиг ямы в центре котлована и рухнул в темноту.
С другой стороны котлована, отделенный от меня черной ямой, спускался вниз еще один Мертвый. Закутанный в голубой плащ, он нес на плече массивную секиру. Смотреть, как и его всосет бормочущая тьма, я не стал.
Я побежал наверх.
Что происходит? И почему мое проклятое неведомое пламя жжет изнутри тело, вместо того чтобы поддаться моей воле, превратившись в грозное оружие? Как мне подчинить огонь? Где, мать его так, приклад? Где, мать его так, затвор и спусковой крючок?
Следующий встреченный мною ратник Мертвого Дома был очень похож на предыдущего. Голубой длинный плащ и здоровенная секира, возлежащая на плече. По кольцу в обоих ушах – разглядел я дополнительно. Зеленая повязка в бесцветных волосах.
Не пытаясь помешать его движению, я отошел в сторону. А Мертвый вдруг, сверкнув глазами, заступил мне дорогу. Секира слетела с плеча. Обеими руками воин обхватил длинное древко, широко размахнулся.
Ах, ты так?..
В общем-то я не испугался, учитывая опыт последнего столкновения. Я легко увернулся от округлого лезвия, прыгнул и со всех сил двинул противника кулаком в грудь. Я ожидал, что мой кулак без труда погрузится в вязкую плоть, ратник тут же и падет, пробитый насквозь, но Мертвый только шарахнулся назад. Я взвыл, прижимая к груди ушибленный кулак. Голубой плащ распахнулся, явив сияющие пластины металлического нагрудника.
Мотнув головой, ратник вновь поднял секиру.
– Чтоб ты сгорел! – заорал я, отбегая, заорал, не зная, как еще активировать мое неподатливое огненное оружие.
Мертвый только усмехнулся, с воздетой секирой длинными скачками настигая меня.
«А если я израсходовал весь запас энергии? – с испугом подумал я. – Если мне нужно было восстановиться, прежде чем снова вступать в бой?»
Воин, не добежав до меня трех шагов, неожиданно остановился, перехватил секиру одной рукой и сделал резкий выпад. Длинное древко секиры позволяло ему вести атаку, находясь от жертвы на порядочном расстоянии.
Спасло меня только то, что он метил в голову. Чисто инстинктивно я успел пригнуться. Если б враг бил в корпус, лишнего мгновения, чтобы перенести свое тело на несколько сантиметров в сторону, у меня бы не было.
«К хренам собачьим, – захрипело в моем сознании, когда я, спотыкаясь, отступал, – подыхать вот так – когда знаешь, что обладаешь ужасающей мощью, но не имея возможности этой мощью воспользоваться, – подыхать так я не хочу... Руководство по эксплуатации бы мне!..» – всхлипнул я, истерически хихикнув.
Дерево, трещавшее по земле сотней извивающихся веток, оказалось у меня за спиной. Прежде чем я успел это в полной мере осознать, хлестнувшая по воздуху ветка поддала мне под колени. Я полетел навзничь, едва не сломав шею. От удара о землю у меня отшибло дыхание. Затуманенно видел я, как Мертвый, оказавшийся рядом со мной, уже не торопясь поднял секиру, бегая глазами по скорченному моему телу, ища, куда бы опустить оружие, чтобы уж наверняка, чтобы второго замаха не потребовалось...
Единственное, что я смог сделать, – это зажмуриться. Пролетела секунда, и вместо могучего лезвия в меня вонзился гортанный вскрик. Я открыл глаза, одновременно приподнимаясь.
Секира валялась у моих ног. Мертвый, бессмысленно размахивающий руками, орал, не останавливаясь. Голубой плащ путался у него в коленях, а лица у воина не было вовсе. Лишь черное копошащееся пятно.
Громадный черный ворон, глубоко погрузив когти ратнику в голову, тяжелым клювом долбил по глазам, рвал кожу... Во все стороны летели темные до синевы перья, пряди бесцветных волос; разодранная в клочья зеленая головная повязка медленно парила высоко над схваткой.
Мертвый упал на колени. Ворон, скрежетнув когтями о кости черепа, взлетел, меняя позицию. Меня обожгли глаза птицы – непереносимо красные, оставляющие за собой в сумеречном воздухе медленно затухающий багровый след.
Когда я умудрился подняться на ноги, все уже было кончено. Мертвый ратник (лица его я не видел, и слава богу) ползал, слепо шаря по земле израненными руками. Секиру я пяткой отшвырнул подальше.
