Поднявшись на ноги, Топорик кашлянул.
Отец Матей вздрогнул. Задрал голову, увидел мальчика и, подавшись назад, неловко упал. Янас помог ему встать.
– Утро уже… – удивленно проговорил Матей.
– Давно ты здесь? – спросил его Топорик.
– Д-давно… – ответил священник, озираясь по сторонам. – Не помню, сколько…
Он сел прямо на пол, разминая обеими руками затекшие ноги. Топорик опустился на корточки.
– Что случилось? – проговорил, морщась, отец Матей.
– Что?
– Ты ранен?
– Да, – нахмурился мальчик. – Ничего серьезного. Другим повезло меньше.
– Опять, – вздохнул проповедник. – Сколько на этот раз?
– Трое.
– Трое… Оно становится сильнее.
– Да. Ты знаешь, оно… сегодня ночью оно принимало форму человека. Получилось не совсем похоже, но…
– Это плохо, – серьезно проговорил отец Матей. – Это на самом деле плохо. Если оно создает подобие окружающего его мира, значит, нет надежды, что оно рассеется в скором времени.
– Оно боится креста и слова Господня, – сказал Топорик.
– Да, потому и не смеет проникнуть в эту святыню, – согласился Матей и неожиданно усмехнулся: – Должно быть, ты думаешь, что я прячусь здесь от тумана?
– Ничего такого я не думал, святой отец.
– Ну, не ты, так остальные… Это не так, сын мой. Вовсе я не прячусь. Я… пытаюсь подготовиться.
– Как это? – помедлив, спросил Янас.
– Потемнеет небо среди ясного дня, – заговорил священник, – низвергнется из сумрака небосвода пылающая звезда, разобьется о земную твердь, зальет все огнем, разбросает семена черной смерти. Половина людей умрет в муках, а выжившие восстанут друг против друга, истребляя брат брата, сын отца; и тогда из кровавого моря выйдет Зверь – обличьем человек, – несущий Ключ от ночи и смерти…
– И наступит царство Тьмы!.. – продолжил Топорик.
Священник отрицательно покачал седой головой:
– Ты уже не раз слышал это раньше, правда? Все знамения исполнились… Кроме последнего.
– Николас… Ключник силен, – произнес мальчик. – Но часовню охраняют более полусотни воинов. Ему нужно будет очень постараться, чтобы проникнуть сюда. А он ведь тоже смертен. К тому же… – Янас осекся и не стал договаривать. – У меня есть мой топорик…
– Однажды его уже убивали, – сказал на это отец Матей, предостерегающе выставив руку ладонью вперед. – И я думаю, это было не в первый раз. Но неважно… Не о том я хочу сказать тебе. – Священник оглянулся, будто рядом был кто-то, кто мог его подслушать. – Сейчас ты поймешь меня, сын мой! Я видел святые письмена! – наклонившись к Янасу, прошептал он. – Я своими глазами видел письмена! Из епископского хранилища. Оно здесь, во дворце. Те самые письмена… Теперь каждый может повторить их слово в слово. И про темень среди ясного дня, и про пылающую звезду, и про черную смерть, и про братоубийственную войну, и про него… про того, кто несет Ключ от ночи и смерти… Только… знаешь, что, сын мой?
Топорик недоумевающе смотрел на старика. Молчал.
– В письменах ни слова нет о конце света! – совсем неслышно прохрипел Матей, жарко дыша мальчику в ухо. – Ни слова о грядущем царстве Тьмы. Пророчество обрывается обещанием пришествия Ключника. Неожиданно, правда?
– Я… Не понимаю…
– Сейчас нельзя сказать – народ ли домыслил пророчество до логического завершения или братья- церковники решили, что так будет понятнее и внушительнее. Главное, что исказился смысл святого пророчества! Знамения предвещают лишь приход Ключника – и ничего больше! Пророчество не говорит ничего о том, что будет, когда Ключник откроет Врата. Из кровавого моря выйдет Зверь – обличьем человек, – несущий Ключ от ночи и смерти… И все. Дальше – пустота. Вот почему мне страшно.
– Святой отец!
– Погоди, не перебивай! Письмена не могут лгать! Не могут что-то недоговаривать! Они точны и совершенны, ибо переданы нам, людям, для того, чтобы упредить нас! Для того, чтобы помочь! Но это… То, что я нашел в хранилище епископа… Эти истинные письмена – будто страница, вырванная из огромной книги.
– Последняя часть пророчества утеряна?
– Нет, нет. Не так. Предыдущие пророчества предвещают не конец света, а пришествие Ключника. Что он для нас и для нашего мира – это покрыто тайной. Я… долго размышлял… здесь… один… И пришел к мысли, что, вероятно, нашему миру явили лишь крохотный кусочек громадного знания. Почему? Потому что этот кусочек напрямую касается нас. Нашего мира. А все остальное… Сын мой, ты никогда не думал о том, что кроме четырех миров – нашего мира. Поднебесья, Преисподней и Потемья – есть еще другие миры? Иные. Неведомые нам. Еретические мысли, но… я не могу от них избавиться…
