– Что ж, это лишь подтверждает то, что я в тебе не ошиблась,– истолковав мое молчание лестным для себя образом, заключила Мадлен.– Никому другому искать связь между преображениями крестьян и аристократов и в голову не пришло. А уж тем более никто бы не стал подозревать в этом меня.
– Посредственную магичку со средними способностями? Это точно.
Мадлен вспыхнула:
– Да, я звезд с небес не хватала. Но это было прежде. Сейчас мне удалось то, что не приходило в голову ни одному из вас – прославленных на все королевство волшебников.
– Банальный плагиат,– напомнила я.– Ты стащила идею у своего же жениха.
– Я ее усовершенствовала! – вскричала она, вскакивая с танкетки.
Вот он, ее звездный час! Сейчас на меня выльется поток чистосердечного признания, точнее самоупивания совершенными злодействами.
– Нельзя просто отнять у человека что-то. Можно только забрать это себе или передать кому-то другому,– начала Мадлен, нервно прохаживаясь из стороны в сторону.
Мне вспомнился притихший лес, рана на плече Ива под нетронутой рубашкой и ни души вокруг. Значит, тогда он принял тот удар на себя, зная, что он станет смертельным для него. А ведь мы после ни разу не говорили о том, что случилось тогда в лесу…
И мне непременно следует выбраться сухой из этой переделки, чтобы предъявить список претензий моему невыносимому рыцарю!
– Мой жених этого не понял,– тем временем продолжила Мадлен, трагически заламывая руки.– Он удовлетворял просьбы всех посетителей, мечтавших сделать лучше своих родных, и избавлял их от зависти, от жадности, от гнева, от сарказма, от пьянства и волокитства. Эти пороки окутали его, как паутина, и он превратился в настоящее чудовище, сплошь состоящее из одних недостатков. Когда он понял, чем обернулось его добро людям, было уже слишком поздно. В его душе не осталось ни одной добродетели,– с пафосом заключила ведьма и выдержала эффектную паузу.
– И тогда ты пошла дальше,– подсказала я.– Ты решила продолжить дело своего возлюбленного. Твоя идея была проста: отобрать порок у одного человека и «заразить» им другого. Софи и Маргарита, Дания и Эсмеральда, Полли и графиня, пастух и Ульрик, Гугл и Иоланта – все это звенья одной цепи. Гулящие дочери аристократов мгновенно преображались в пленительных скромниц, а служанки и крестьянки пускались во все тяжкие. Самые честные становились ворами, самые смелые заражались трусостью. Велика ли заслуга?
– Да,– согласилась Мадлен.– Сначала я научилась вычленять только пороки. Распутство, уныние, страсть к воровству, чревоугодие… Вырывала их из душ благородных дам и кавалеров и переселяла в простолюдинов. Им же лучше было!
– Благодетельница ты наша! Как же тебя так угораздило – наградить невоздержанностью к пище молодую вампиршу?
– Подумаешь, немножко просчиталась,– смутилась Мадлен.
– Совсем чуть-чуть,– подсказала я.– На тридцать человеческих жизней и одну вечную.
– Откуда мне было знать, что она вампир? – огрызнулась ведьма.– Смотрю – девица тощая, к еде не притрагивается, а толстуха только и знай, что рот набивает. Хорошая бы получилась замена: толстуха бы похудела, худышка стала бы покруглей да пофигуристей. Обычно я всегда проверяю, от кого к кому передаю свойства характера, а тут не удержалась. Ну ошиблась, с кем не бывает?
– С тобой – чаще других. И можно поинтересоваться, по какому принципу отбирались жертвы?
Мадлен вскинула на меня злые глаза, но ответила. Видно было, что слушателей у ведьмочки давно не было. А что толку творить колдовство, когда никто об этом не знает?
– Разумеется, по принципу наименьшего вреда.
Вот уж в жизни не догадалась бы!
– Вот представь. Граф, владеющий сотней душ,– отъявленный тиран. Кому от этого плохо? Да всем! И его родным, и его слугам, и подневольным крестьянам. Вспылит – мало не покажется. А я его дикий нрав передаю деревенскому жителю. И пусть себе гоняет – коров с курами!
– И своих домочадцев?
—Ну уж извини, с отшельниками нынче не густо! Или твоя служанка, Софи, разве можно быть такой ханжой и скромницей? Немного раскрепощенности ей совсем не повредило. Да девчонка мне еще спасибо скажет!
Видимо, я изменилась в лице, потому что Мадлен в ужасе отскочила от меня и взвизгнула:
– Ты что?!
– Боюсь, она уже не успеет тебя отблагодарить,– тихо произнесла я.
– Да мне ее благодарности и не надо,– беспечно отмахнулась ведьма.– Ты думаешь, я это все затеяла, чтобы прославиться, изменить мир или заработать, исправляя пороки важных дам и кавалеров? Вовсе нет, никто меня об этом не просил, никто мне не платил. Сплошная благотворительность. Они мне были нужны только для практики. И это была лишь первая часть моих опытов. Найти в человеке плохое куда легче, чем заметить хорошее. Добродетели куда сложнее пороков. Последние сосредоточены в одной частице души, как прилипший комок грязи. Добродетели же и таланты сродни облачку, они пронизывают каждую частичку человеческой души. Они неуловимы, как воздух… Я долго искала способ поймать их. И, наконец, нашла. Мои последние опыты оказались удачными. Я передала Ульрику музыкальный талант пастушка, Дориане – волшебный голос доярки, мои люди получили смелость лучших воинов и охотников. Это требует больше сил, но оно того стоит.
Я слушала мягкий голос Мадлен, с улыбкой признающейся во всех свершенных преступлениях, и никак не могла поверить в правдивость ее слов. Ведь она пила эликсир правды, вместе со всеми волшебницами, и ничем не выдала себя. Я прекрасно помнила пустой, с несколькими каплями фиолетового напитка, бокал в ее руках, видела, как она разливала остатки зелья, наполняя и свой бокал доверху, и как осушила его. Как она призналась в соблазнении жениха Мелиссы и, не сдержавшись, упрекнула в холодности Аньес. Не сдержавшись ли? Или, пользуясь случаем и сохраняя здравый рассудок, осознанно наговорила гадостей? Чтобы не выдать себя и скрыть, как незаметно вылила содержимое бокала под стол?
– Ах, это! – засмеялась Мадлен в ответ на мои сомнения.– Мне ли не знать, как выглядит зелье правды. Во всех книгах есть только один рецепт его изготовления. И я воспользовалась им еще раньше, чем ты. Прежде чем проводить свои эксперименты, я должна была убедиться в том, что те качества, которые я собираюсь отнять, существуют на самом деле и идут из души, из сердца, что это не игра и не маска. Благодаря правдивому зелью я избежала нескольких ошибок. Признаться, я была удивлена, когда заметила подмену эликсиров. Я и подумать не могла, что попаду под подозрение. Но ты стала сильней, чем раньше, и это все объясняло.
– А как же Мелисса, Севилла, Ивонна, Каролина, Лукас, Анджело? Они были лишь исполнителями?
—Ну разумеется,– снисходительно улыбнулась Мадлен, и от этой улыбки мне стало не по себе.– Не могла же я столь явно светиться? А для того, чтобы произвести замену необходимо находиться в непосредственной близости от объектов. Я оставалась в тени, обычно под прикрытием морока, чтобы никто не мог меня видеть, и управляла ими на расстоянии. Овладеть их сознанием не составляло труда – их способности настолько ничтожны, что они даже не подозревали, что ими управляет кто-то другой.
– То есть они не сознавали, что делали?
– Конечно, нет,– рассмеялась ведьма.– Небольшая головная боль – и никаких мук совести, если ты это имеешь в виду. Они и сейчас не понимают, ЧТО я сделала с их помощью.
– Так они живы?
– Пока да. Пока я не придумала, что с ними делать дальше. Свидетели-то мне не нужны, хоть я и хорошенько прочистила им память. Ловко придумано, а? Я управляла ими, я отдавала им свою магию, я совершала замену – при этом всегда оставаясь в стороне и отводя от себя любые подозрения. Да и мало кому в голову могло прийти, что такое возможно. Только тебя угораздило ввязаться в это дело. Глупая,– пропела она,– ты и не знала, что ты-то мне и была нужна. Без тебя я не смогу завершить свой самый блестящий опыт.
Довольная собой, Мадлен изящно уронила свою тощую фигуру на танкетку, закинула ногу на ногу и сложила руки на коленях. Правая кисть опустилась на левую, и моему взору предстала маленькая родинка у основания большого пальца.
