бункера, Макс, вопреки моим догадкам, не отправился на стоянку за неисправным «фиником», а взял такси и поторопился к жене. А возле дома его уже ждал охотник, вооруженный электрошокером и веревкой. Само собой, Макса, торопящегося к жене, он принял за вампира, вернувшегося с ночной охоты. В результате чего мы все трое сейчас сидим в подвале гаража Кобылкина.
— Ну так что, — мальчишка впился в меня взглядом, полным мольбы, — сделаешь меня вампиром?
— Сделаю, сделаю, — сладким голосом пообещала я, поднимаясь с ящика, — закрой глаза!
11
— Лиз, — пропыхтел Макс, — ты уверена, что с ним все в порядке?
Я глянула через плечо. Студент безвольно висел под мышкой у Макса, который волок его на себе уже второй квартал. Глаза Кобылкина были полу прикрыты, на губах застыла идиотская улыбка. Гм, надеюсь, я не переусердствовала с гипнозом. А что мне еще оставалось? Можно подумать, у меня был выбор. Сделай да сделай его вампиром! Сам виноват…
— Ничего, очухается, — успокоила я Макса.
Надеюсь.
Припозднившиеся прохожие не обращали на нас никакого внимания. Подумаешь, перебрал паренек и двое друзей его домой провожают. Только я все равно то и дело вздрагивала при виде высокой фигуры, движущейся навстречу. С моим вампирским зрением хватало доли секунды на то, чтобы убедиться, что прохожий, показавшийся метрах в ста впереди, не Алекс. Но мне и этой секунды было достаточно, чтобы сердце ухнуло вниз. Даже страшно себе представить, что будет, если Алекс, накануне отбивавший меня от хулигана, нынче встретит меня с этим хулиганом чуть ли не в обнимку. Хорошо еще, что мы адрес Кобылкина знали и плутать долго не пришлось.
— Сюда, — выдохнул Макс и свернул во двор нужного дома.
До подъезда оставалось шагов десять, когда нам под ноги рванула мелкая вертлявая собачонка и принялась заливисто меня облаивать. Да-да, моська, тебя тоже не обманешь, ты же чуешь за версту. Поэтому я уже сто лет не могу себе позволить завести ни котенка, ни щеночка. Даже самая голодная и облезлая уличная кошка не соблазнится куском колбасы из моих рук, а предпочтет забиться в подвал и шипеть на меня оттуда.
— Пшла! — Я попыталась легонько оттолкнуть собачку носком.
— Бася, Бася! — резанул по ушам тонкий девичий голосок. — Куда ты убежала?!
А вот и владелица собачки, фигуристая блондиночка, мчится на полном ходу, желтый шарфик на ветру развевается.
— Бася! Басенька! Не бойтесь, она вас не тронет!
Я со смешком покосилась на заливающуюся лаем моську размером чуть побольше кошки. Да уж, хозяйка свою Басю мнит как минимум волкодавом, способным наводить ужас на прохожих.
— Бася, да что же ты!.. — приготовилась отчитать собачонку блондиночка, как вдруг уставилась на бессознательного Кобылкина и воскликнула: — Олег?!
Вот ведь подлость какая! Только свидетельницы нам не хватало!
Не успела я и слова молвить, как она оттеснила меня от студента, поддержала его за локоть и, заглядывая в лицо, запричитала:
— Олежек, что с тобой? Олежек?
К счастью, хоть собачонка, успокоенная близостью хозяйки, заткнулась. Только глядела на меня волком, словно предупреждала — только сунься к моей хозяйке, загрызу!
— Девушка, — гаркнул Макс, — да не трясите вы его! Не видите — перебрал он.
— Но он же совсем не пьет! — Блондиночка в удивлении захлопала накрашенными синими ресничками.
— Вы его плохо знаете, — злорадно пояснила я.
Девушка взглянула на меня с неожиданной ревностью и отчеканила:
— Между прочим, я его знаю как никто другой. Мы с ним в один детский сад ходили и на одной площадке живем!
— Леночка? — оживилась я. Так вот ты какая, домовитая хозяюшка с пирожками!
— Откуда вы меня знаете? — насторожилась она.
— Как же вас не знать, когда он нам все уши прожужжал про ваши знаменитые пирожки!
— Правда? — Леночка зарделась и застенчиво улыбнулась.
— Даже слюнки потекли — так вкусно рассказывал! — поддержал Макс. — А теперь, извините, — он ловко перехватил студента, стряхивая с его руки Леночку, — нам нужно доставить Олежку домой.
— Я провожу! — засуетилась Леночка.
Девушка довела нас до квартиры и помогла открыть дверь ключами, которые Макс нашел в кармане куртки Кобылкина.
— А родители-то его где? — пропыхтел Макс, перетаскивая студента через порог.
— Отец с ними давно не живет, — пояснила Леночка, ловко снимая с Кобылкина кроссовки.
То-то я вижу, что парню мозги некому вправить…
— А мать с дочкой к родственнице на юбилей уехали, — продолжила Леночка. — Скоро вернутся.
Лена показала, где диван, и заботливо накрыла студента одеялом. Мне оставалось только поражаться, куда глядели глаза Кобылкина, когда он втрескался в свою Батори. Вон же невеста какая замечательная! Кровь с молоком, не то что эта вяленая вобла-готесса. И пирожки печет, и с мужа пылинки сдувать будет. Нет, студента, конечно, понять можно. Охотничий инстинкт никто не отменял. И мужики всегда будут гоняться за неприступными сердцеедками, которые от них нос воротят. Пока не поумнеют и не научатся ценить таких вот домашних заботливых Леночек. Вся беда в том, что к тому времени Леночек уже окольцовывают те, кто поумнел раньше. Ну ничего, я студенту мозги уже вправила, чтобы о Батори своей забыл. Остался последний штришок…
Я послала мысленный импульс, и Кобылкин, вытянувшийся на диване, открыл глаза. Вовремя гипноз начал отходить. Леночка как раз одеяло ему под бок подоткнула и нависла над ним во всей красе своего бюста, упакованного в модную велюровую кофточку.
— Лена? — пролепетал он, фокусируя взгляд.
Готова поспорить, сейчас он взглянул на соседку другими глазами.
— Пойдем, — я потянула Макса в коридор, — не будем им мешать.
Бася проводила меня настороженным взглядом и тявкнула на прощание. Тише, дурочка! Весь романтический момент испортишь!
В лифте я сказала примолкшему Максу:
— С ним все будет хорошо. С ним и с ней. Правда, хорошая пара получилась?
— А как же Батори? — тихо спросил Макс. — Ведь если она снова решит покончить с собой, его уже не будет рядом.
— Ее уже не спасти, — помрачнела я.
— Но ты бы тоже могла загипнотизировать ее, — возразил Макс, — чтобы она забыла Герасима, чтобы ушла из готов, чтобы влюбилась в простого парня!
— Не могла бы. — Я покачала головой. — Между Кобылкиным и Батори огромная разница. Для него увлечение готикой было игрой, для нее это — стиль жизнь. Им двигала любовь, а в Батори этого нет.
— Но ведь она любила Герасима! — не сдавался племянник.
— Макс, ты видел фотографию Герасима? — рассерженно возразила я. — Как думаешь, молоденькая девчонка могла в такого «красавца» влюбиться? То-то. Она любила в Герасиме воплощение смерти, и для нее стать вампиром — значит нести погибель другим, — отрубила я, выходя из лифта. — Для Кобылкина стать вампиром — значит спасти любимую, придать ее жизни новый смысл. Разницу чувствуешь?
— И все же он чуть не совершил убийство, — угрюмо напомнил Макс.
