решения суда о признании гражданина безвестно отсутствующим, если гражданин вдруг появляется из ниоткуда. Срока давности у этой статьи нет.
Пропавшему внуку было всего двадцать лет. А если он косит от армии? Через несколько лет он может вернуться домой и сказать, что его не было так долго, потому что он, например, мыл золото в тайге, а домой не звонил, потому что в Сибири с телефонами плохо. И суд восстановит его в правах и вернет половину квартиры. Поскольку у Олега двое детей, это ущемит их в правах. Встанет вопрос о возврате им их доли в коммуналке на 8-й Советской. Все поедут по старым адресам.
В гражданском законодательстве это называется принципом реституции. Скажу вам по секрету, что реституция в сделках — один из самых страшных кошмаров, который может случиться с агентом. И сильнее всех пострадает мой клиент — его деньги, вложенные в сделку, вернуть будет невозможно.
— Эту встречку мы купить не можем, — сказала я клиенту и объяснила содержание 44-й статьи.
Это было шоком для всех присутствующих. Хозяин квартиры изменился в лице, Олег замер с открытым ртом, мой клиент молча смотрел на меня.
— Как это не можете? — спросил Олег, немного придя в себя. — Я хочу жить в этой квартире.
— Из этой квартиры вас могут попросить в любой момент, — объяснила ему я. — А рискует при этом покупатель вашей коммуналки.
— Ах так, — сказал Олег, — тогда я отказываюсь расселяться вообще. Раз квартиру, которую я хочу, купить нельзя, значит, Бог мне переезжать не велит. Буду жить где живу.
Агент Люба побледнела. Квартира, с которой она работала почти год, уходила от нее безвозвратно.
— Я вам найду другую квартиру, — сказала она Олегу умоляющим тоном.
— Другая мне не нужна, — упрямо заявил клиент и, надев куртку, ушел из офиса.
Мы тоже собрались уходить.
— Я с ним еще поговорю, — сказала нам Люба, пряча слезы, — с ним и с его женой.
Ее переговоры не увенчались успехом. Олег отказался от расселения. Другие трехкомнатные квартиры он смотреть не стал. Зачем? Раз Бог не велит, надо жить в двух комнатах в коммуналке. Но самую поразительную фразу произнесла его жена, узнав от мужа о том, что расселение отменяется.
— Вот и хорошо, — одобрила она, — а то в этих новых домах потолки низкие. И на работу далеко будет ездить.
Как будто в спальных районах нет магазинов, в которых можно мыть полы почти кандидату химических наук.
Удивительное существо — человек!
Глава 15
Жизнь как воплощение теории невероятностей, или О Санта-Барбаре на российских просторах
Сделка, о которой сейчас пойдет речь, не представляла собой ничего выдающегося. Но тот кусочек жизни моей клиентки, который прошел перед моими глазами в течение сделки и нескольких последующих лет, кажется мне поразительным. Так что ниже вы увидите рассказ не столько о моей работе, сколько об одной удивительной женской судьбе.
Эту клиентку я нашла на тротуаре. Это было в марте 1998 года. Поздно вечером я возвращалась домой. На одной из улиц голосовала девушка. Она стояла на пронизывающем ветру в легком пальтишке, поеживаясь от моросящего дождя со снегом.
Я притормозила машину рядом с ней. Оказалось, что мы почти соседи. Я подвезла ее до дома и дала на прощание свою визитку.
— О, вы агент по недвижимости! — сказала девушка. — Меня зовут Ольга. Осенью я буду продавать квартиру. — И, помявшись, добавила: — У меня бабушка умерла месяц назад. Оставила мне квартиру по завещанию. Как только вступлю в права наследства, сразу выставлю на продажу.
— Звоните, — сказала я и поехала домой.
Ольга позвонила мне в октябре. Мы договорились о встрече, и я пришла посмотреть квартиру.
Она была не одна. В потертом бабушкином кресле у торшера сидела ее дочь — невысокая полная девочка лет одиннадцати, а на кухне курил молодой мужчина.
— Знакомьтесь, — сказала Ольга. — Это моя дочь Катя, а это… мой муж Саша, — с заминкой добавила она.
Саша вышел из кухни, и я внутренне ахнула. Синеглазый брюнет, невероятная смесь прекрасного принца, вышедшего из питерских туманов, и брутального мачо, излучающего животный магнетизм каждой клеткой тела. Невысокая, с деревенским румянцем и широкой костью, цветущая Ольга казалась рядом с ним невыразимо провинциальной.
Саша снисходительно кивнул мне и присел на диван — послушать наш разговор.
— Вы здесь живете? — спросила я.
— Да, живем, — подтвердила Ольга.
— И у вас нет другого жилья?
— Нет.
— Значит, будет встречная покупка?
— Встречной покупки не будет, — сказала Ольга. — Деньги я вложу в двухкомнатную квартиру в строящемся доме. Нам здесь тесно, а купить двушку на вторичном рынке мы не сможем — доплаты у нас нет.
— Где вы будете жить, пока построится дом?
— Будем снимать квартиру. А выпишемся в область — сейчас за деньги можно все.
Саша молчал, время от времени переводя взгляд с меня на Ольгу и обратно.
Наследство Ольги представляло собой однокомнатную квартиру на Песках, на проспекте Бакунина. В конце 90-х это место не пользовалось популярностью. Несмотря на близость к центру, этот район поражал какой-то обособленностью, заброшенностью и нежилой атмосферой.
Квартира Ольги находилась в доме после капремонта и отличалась правильной планировкой. Размещалась она в бельэтаже. Бельэтаж — это высокий первый этаж, когда уровень подоконников находится на высоте около трех метров и выше. До революции бельэтаж считался самым престижным этажом — в нем обычно жил домовладелец. Но сейчас бельэтаж не котируется. В наше криминальное время люди боятся, что через окно могут залезть воры. Как ни пытаешься им объяснить, что квалифицированный вор при желании может войти в квартиру на любом этаже, стереотип сильнее.
С учетом того, что дефолт произошел всего два месяца назад и рынок недвижимости стоял, продать квартиру Ольги было нелегко. Надежда была только на то, что однокомнатных квартир в старом фонде очень мало, и они всегда востребованы.
По согласованию с Ольгой я оценила квартиру в 22 тысячи долларов. Покупателей не было. Наконец позвонила женщина и захотела посмотреть квартиру. Ей все понравилось.
— Сбросьте цену, и я ее возьму, — сказала она Ольге. — За 21 тысячу.
— Нет, — твердо ответила Ольга. — Своей квартире я цену знаю. Дешевле не отдам.
Покупательница отказалась. Прошло три недели. Цены на рынке ползли вниз.
— Ольга, — говорила я, — пора снижать цену. Звонки прекратились совсем.
Снизили до 21 тысячи. Снова появился покупатель, предложивший за квартиру 19 тысяч.
— Отдавай, — умоляла я Ольгу, — рынок падает. Завтра не продашь и за эти деньги.
— Ни за что, — упрямилась Ольга. — Ты же видишь, что квартира хорошая. Как ее отдавать за такие копейки?
— Больше не дадут, — убеждала ее я. — На рынке кризис. Покупателей вообще нет, и цены уже валятся. Чего ты ждешь?
— Жду нормального покупателя.
