— Два раза по 50 — это 100. А разница в 20 тысяч?
— Ее удержал салон за обмен.
— И где эти минивэны?
— Один забрал Саша. Это было условие, на котором он соглашался дать мне развод. И сразу же продал задешево.
— Так вы уже развелись?
— Да, недавно.
— И он здесь больше не живет?
— Живет, — сказала Ольга, отводя глаза. — Не хочет уходить. Говорит, что без меня не может.
— А где второй минивэн?
— Я не смогла его здесь продать. Отец нашел покупателя на Урале. Я его недавно отправила домой и теперь жду денег.
— А ты разве поддерживаешь отношения с отцом? Он же тебя выгнал!
— Поддерживаю, — вздохнула Ольга, — и деньгами иногда помогаю. Старый он уже у меня.
Минивэн был продан на Урале, но денег за него Ольга так и не дождалась.
Время шло. Иногда мы разговаривали по телефону, иногда встречались. Как-то раз Ольга сказала:
— Деньги кончаются. Пора идти поиграть.
— Возьми меня с собой, — попросила я. — Ни разу в жизни не была в казино.
— Послезавтра и пойдем, — согласилась Ольга.
В казино мы поехали вместе с Сашей. Он сидел за рулем новенькой 31-й «Волги».
— Откуда у Саши машина? — спросила я Ольгу. — Бизнес начал давать плоды?
— Да нет. Я недавно пять тысяч долларов выиграла и сделала ему подарок.
Я промолчала. Прекрасный принц Саша твердой рукой взимал дань со своего маленького царства.
Казино выглядело именно так, как его показывают в кино. Столы с рулеткой, столы для карточных игр. Полутьма, приятные девушки, приносящие алкоголь, кофе и сигареты по первому требованию. Сдержанные крупье с внимательными глазами. Мы поменяли деньги на фишки, и Ольга объяснила мне, как делаются ставки при игре в рулетку. Я поставила несколько фишек и проиграла. Ольга стояла рядом. Каждый раз она делала ставки на пять-шесть чисел. Одно из них всегда выигрывало.
— Ольга, как ты решаешь, на какое число ставить? — спросила я ее.
— Я не решаю. Я вообще на цифры не смотрю. Куда рука потянется, туда фишку и кладу.
Ольгин выигрыш медленно, но неуклонно увеличивался. Через некоторое время она решила, что я уже готова к самостоятельному плаванию.
— Знаешь, ты играй тут, а я пойду на долларовую рулетку, — сказала она мне. — На ней другие ставки, мне там интереснее.
Саша, постояв рядом с нами, ушел играть в карты.
Я осталась одна. Вокруг меня стояли в основном мужчины. Перед некоторыми лежали большие груды фишек. Неподвижные лица, побелевшие костяшки пальцев. На лицах жили только глаза, провожающие движение шарика по кругу. Груды фишек таяли, иногда — увеличивались. Менялись крупье, крутилось колесо рулетки. «Делайте ваши ставки… Ставок больше нет…» Четкий голос крупье резал поток спрессованного времени на куски. Какие надежды рождались и рушились вокруг меня? Время от времени кто-то вставал и уходил, проиграв последнюю фишку, кто-то сгребал выигрыш и шел менять его на деньги. Но таких было мало. Пока были фишки, игроки продолжали игру.
Проиграв половину фишек, я стала ставить на красное и черное. Мне казалось, что я чувствую, какой цвет выйдет в следующий раз. Примерно в трех случаях из четырех я угадывала правильно — новичкам, говорят, везет. Мужчина, стоявший рядом со мной и проигравший на моих глазах почти все, заметил мои выигрыши. Тут же перестав ставить на числа, он стал делать ставки на цвет, который выбирала я, пытаясь сесть моей удаче на хвост. Его невезение оказалось сильнее — он проиграл все, и я вместе с ним — те небольшие ставки, которые мы делали одновременно.
— Ну вот, — сказал он мне. — Вчера в доме оставался только телевизор. Сегодня я продал его за двести долларов, теперь нет и телевизора.
Видимо, психологически телевизор был самой ценной вещью для этого человека. За него он цеплялся дольше всего.
Мужчина ушел, я продолжила игру, понемногу выигрывая на красном и черном.
Ко мне подошла Ольга.
— Слушай, — сказала она шепотом мне на ухо. — Я тут выиграла немного, положи пока деньги к себе в карман.
— Зачем? — удивилась я.
— Если Саша найдет их в моей сумке — отберет, — объяснила она и сунула мне в руки двести долларов.
Ольга подходила ко мне еще несколько раз. Через полтора часа у меня в кармане лежали принадлежавшие ей восемьсот долларов. Сколько денег она выиграла кроме этой суммы, я не знаю. Но Саша был доволен.
— Пора уходить, — сказала она мне, подойдя в последний раз.
— А как ты определяешь, когда — пора, когда — не пора?
— Не знаю. Просто чувствую. Иногда начинаю играть и знаю, что сегодня играть мне нельзя. Тогда сразу ухожу. Если останусь, обязательно проиграю. Так что лучше слушать внутренний голос, — улыбнулась она.
Следующий раз Ольга позвонила мне через неделю.
— Приезжай, — захлебываясь слезами, сказала она. — Я не могу быть сейчас одна.
Я приехала. Заплаканная Ольга рассказала мне, что ночью ее единственная подруга — девушка из того же уральского городка, приехавшая в Петербург по Ольгиным следам, погибла. Ее приятель купил новую машину и пригласил покататься по ночному городу. На скорости в 140 километров он вошел под задний мост трейлера, припаркованного у обочины дороги, не заметив его в темноте. Девушка погибла мгновенно, ее приятель попал в реанимацию. Позже, придя в себя в больнице, он немедленно скрылся, пытаясь уйти от ответственности.
— Я ездила в морг на опознание. Он просто размазал ее по салону, — рыдала Ольга, — а у нее пятилетняя дочь. Все вокруг меня рушится. Самые близкие люди уходят. Я осталась совсем одна.
Я ничего не могла изменить в ее жизни. Но в такие минуты лучшая помощь — это просто выслушать человека.
После этого Ольга исчезла на несколько месяцев. Когда она появилась снова, голос ее дрожал от возбуждения.
— У меня столько новостей, — говорила она, даже не знаю, с чего начать.
— Начинай с начала и рассказывай по порядку.
— Я уезжала на несколько дней. Пока меня не было, Саша снял шлюху и привел ее домой. Она меня обокрала — унесла все золото, которое нашла, — несколько колец, серьги, цепочку с кулоном, и кучу вещей.
Вещи у Ольги были очень дорогими.
— Но это еще не все. После этого он заразил меня триппером.
— И что ты сделала?
— Сказала Саше, что я про него думаю, и написала заявление в милицию.
— А он?
— Саша меня избил. У меня было сотрясение мозга, трещина в ребре и все лицо в синяках. Я попала в больницу.
— Как ты сейчас себя чувствуешь? — обеспокоенно спросила я.
— Сейчас — нормально, — отмахнулась Ольга.
— А что милиция?
— Возбудили дело о краже.
— А по поводу избиения?
