в самом деле побывала там и своими глазами видела этих людей.
Приняв душ, она успокоилась и, прежде чем лечь в постель, надела футболку. Второй ночной сорочки у нее не было, а эта была мокрой от пота. Постель тоже оказалась мокрой от пота, а потому она решила включить компьютер и немного порыскать по интернету.
Разъяснения профессора МакФаддена и связанные с историей тамплиеров документы, которые он ей показал, произвели на Анну сильное впечатление. МакФадден подробно рассказал ей о падении крепости Сен-Жан д'Акр. По его словам, это был один из самых мрачных дней в истории ордена.
Возможно, именно поэтому ей приснилось падение Акры, как в свое время приснилась осада Эдессы византийскими войсками — после того как София Галлони рассказала ей об этом событии.
Завтра она снова встретится с профессором МакФадденом и попросит его побольше рассказать ей о наиболее ярких событиях из истории тамплиеров, которые производили на нее такое сильное впечатление, что снились по ночам.
39
Запах моря придал ему бодрости. Ему не хотелось оглядываться назад. Поднимаясь на судно, он не смог сдержать слез, потому что понимал: покидая Кипр, он на самом деле навсегда покидает Восток. Братья-тамплиеры притворились, что всецело заняты своей работой, — они не хотели показывать, что видят, как он плачет. А он, судя по всему, действительно сильно постарел, потому что плакал, не скрывая этого. Прощаясь с Саидом, он тоже плакал: за все эти долгие годы они впервые обнялись, и оба заплакали от отчаяния, потому что для них расставаться было то же самое, что раздирать надвое нечто неделимое.
Но как бы то ни было, Сайду пришло время вернуться к соплеменникам, а ему, Франсуа де Шарнею, — возвратиться на родину. Да, Франция была его родиной, но он о ней почти ничего не знал и поэтому не испытывал особых чувств. Его настоящая родина — орден тамплиеров, его дом — Восток. Во Францию возвращалось лишь тело этого человека, а душа его осталась у подножия стен крепости Сен-Жан д'Акр.
Путешествие на судне прошло без происшествий, хотя Средиземное море весьма коварно, как в свое время в этом убедился Одиссей. Сейчас же их судно уверенно плыло вперед, качки почти не было. Распоряжения, данные Гийомом де Боже, были однозначными: де Шарней должен доставить Священное Полотно в принадлежащую ордену тамплиеров крепость в Марселе и там ждать новых указаний. А еще Великий магистр заставил де Шарнея поклясться, что тот никогда не расстанется с этой святыней и будет защищать ее, не щадя собственной жизни.
Хотя на душе у де Шарнея лежал тяжелый камень, компания нескольких рыцарей-тамплиеров, возвращавшихся, как и он, во Францию, скрасила ему это путешествие. Гавань Марселя произвела на него огромное впечатление большим количеством пришвартованных у ее причалов кораблей и снующих туда- сюда, разговаривающих и кричащих людей.
Когда они сошли с судна, их встретили несколько тамплиеров, которые отвели их в дом, принадлежащий ордену. Никто из этих людей не знал, какую святыню де Шарней привез с собой. Гийом де Боже дал ему письмо к руководителям ордена тамплиеров в Марселе. «Они там, — сказал де Боже, — сообразят, как правильно поступить».
Старший тамплиер Марселя — рыцарь с суровыми чертами лица, который, впрочем, как вскоре убедился де Шарней, был весьма добродушным человеком, — выслушал рассказ де Шарнея, не перебивая. Затем он попросил передать ему святыню.
Уже в течение многих лет тамплиеры были знакомы с ликом Христа, потому что Рено де Вишье в свое время приказал сделать копию с лика, отображенного на Священном Полотне, и теперь не было ни единого дома или поселения ордена тамплиеров, в котором не имелось бы копии образа Господа. Тем не менее, Вишье настаивал на сохранении конфиденциальности, и эти копии образа Христа никогда не выставлялись на всеобщее обозрение. Они хранились в тайных часовнях в храмах, куда приходили молиться только тамплиеры.
Благодаря таким мерам ордену тамплиеров удавалось сохранять в тайне то, что именно у него находится единственная подлинная святыня, оставшаяся от Иисуса.
Франсуа де Шарней открыл свою сумку и достал из нее ткань, в которую был завернут погребальный саван Христа. Де Шарней развернул ее, и… оба тамплиера тут же опустились на колени и стали молиться — такое чудотворное воздействие оказало на них увиденное.
Жак Везлей, старший тамплиер Марселя, и Франсуа де Шарней благодарили Бога за то, что им довелось увидеть это чудо.
40
Надзиратель зашел в комнату и начал осматривать шкаф, перебирая немногочисленные предметы одежды, хранившиеся там. Мендибж молча наблюдал за ним.
— Похоже, тебя скоро выпустят, и, как обычно, начальство хочет, чтобы те, кто покидает тюрьму, имели приличный вид. Это все отправляется в срочную стирку. Не знаю, понимаешь ли ты то, что я говорю. Хотя мне, впрочем, все равно. Я забираю все это. Да, а еще и твои мерзкие кроссовки. После двухлетней носки от них, наверное, воняет настоящим дерьмом.
Надзиратель подошел к кровати и взял кроссовки. Мендибж хотел было подняться, сделав вид, что забеспокоился, но надзиратель предупреждающе ткнул его пальцем в грудь.
— Не дергайся. Я выполняю приказ, и все это отправляется в прачечную. Завтра тебе это вернут.
Оставшись один, Мендибж закрыл глаза. Ему не хотелось, чтобы с помощью камер наблюдения кто-то заметил, как он волнуется. Ему показалось странным, что его одежду забрали в стирку, особенно кроссовки. Зачем они это сделали?
Марко попрощался с директором тюрьмы. Он приходил сюда почти каждый день. Марко устроил допрос братьям Баджераи, несмотря на протесты врача, но из этого ничего не вышло. Они так и не признались, куда шли по коридору, когда подверглись нападению, и не сказали, кого подозревают в этом нападении. Хотя Марко знал, что нападавшими были люди Фраскелло, ему хотелось выяснить, удалось ли братьям разглядеть их.
Но братья отвечали на вопросы Марко гробовым молчанием и лишь периодически жаловались на головные боли и на то, что полицейский замучил их своими расспросами. Они, по их словам, в ту ночь никуда конкретно не шли, а всего лишь, заметив, что дверь открыта, вышли из камеры, и тут на них кто-то напал. И ни слова больше. Это была их версия происшедших событий, и никто и ничто не заставили бы их изменить свои показания.
Директор тюрьмы предложил Марко, чтобы тот сказал братьям, что он знает об их намерениях убить немого, однако Марко отклонил это предложение. Он не хотел вызывать ненужных подозрений у находившихся вне тюремных стен людей, направлявших действия братьев Баджераи. В тюрьме ведь сотни внимательных глаз, и неизвестно, какие из этих глаз принадлежат тому, кто поддерживает связь с этими людьми.
— До свидания, сеньор.
— До свидания. До завтра.
Уборщица вышла из кабинета, не оглядываясь. Она заходила в персональную душевую директора, чтобы поменять там полотенца. Уборка была частью повседневной жизни тюрьмы, а потому эта женщина ходила по разным помещениям, не привлекая ничьего внимания.
Когда Марко приехал в гостиницу, Антонино, Пьетро и Джузеппе ждали его в баре. София уже отправилась спать, а Минерва обещала спуститься в бар после того, как поговорит по телефону с
