Когда она, как некий дух земной,Пройдет, покачиваясь, пред тобой,То, стан ее не зная с чем сравнить,Скажи: «Воображаемая нить…»Такой на свете тонкой нити нет!Незримый стан в багряный шелк одет,Зеленый изумруд — ее наряд.Не правда ль — в зелени раскрыт гранат?Одежда — в блеске дорогих камней,Чтоб не сойти с ума — смирись пред ней!О нет, не дева райская она,Не гурия китайская она,Не пери, не мечта, не волшебство,А гибель человечества всего!При виде уст ее — смутится дух.Заговорит — отнимет душу вдруг!Из уст польется жизни сок тотчас,Но стрелы смерти полетят из глаз.Ее движенья, смех, и вздох, и взгляд —Зовут, прельщают, мучают, пьянят!К Бахраму привела ее судьба,Он — раб ее, она — его раба.Смиренно перед ним упала ниц,Земли коснулась копьями ресниц.Был взор ее лукавством наделен,Игрив, но и почтителен поклон.Когда увидел китаянку шах,Из-за которой он страдал и чах,Ее изображенье полюбя, —Не мог от счастья он прийти в себя.Та, что была бездушным полотном,Та, что была картиной, сказкой, сном,Вдруг ожила, предстала во плоти, —О, мог ли он теперь в себя прийти?Спокойно мог ли на нее взирать,Взирая, не вздыхать, не замирать?Короче: говорить нам не даноО том, что было и прошло давно,О том, как шах остался в тишинеС возлюбленной своей наедине,О том, как, наконец, обрел БахрамУспокоенье сердца, Диларам,[2]Покорную желаниям его:О них не расскажу я ничего.Подруга нежная, влюбленный шах —Их тайна не нуждается в словах.Кто в тайну их проникнуть бы не мог?Одним лишь глупым это невдомек.Когда сверкнуть стихом, как не сейчас?Но будет неумелым мой рассказ…
