Он без нее метался без души, Но рядом с ней лишался он души. Он пил вино, от страсти к ней сгорев, Жизнь возвращал ему ее напев. Волшебным пеньем сердце зажжено: Чтобы залить огонь, он пил вино. Она лицо откроет — гибнет он. Уста раскроет — издает он стон. Чтоб успокоить сердце, бедный шах, Прервав пиры, охотился в степях, Но удалялся от пиров ли он, Иль предавался шумной ловле он, С возлюбленной не разлучался шах, Быть без нее не соглашался шах… В степях Китая жившая досель, Любила черноокая газель Степной простор, степную пестроту, Тюльпаны в обжигающем цвету. Вот почему ей были по душе Поездки в степь и отдых в шалаше. Охотники неслись и гнали дичь, Веселый, грозный издавая клич, Скакал Бахрам по травам и камням, Качалась в паланкине Диларам. Охоту превратил в обычай он, Но сам для пери стал добычей он: Лукавый идол пеньем колдовским Его смущал и властвовал над ним. Желая загасить любовь, Бахрам Все чаще припадал к ее устам, Но пламя страсти не погасло в них: Как видно, заключалось масло в них! Любовь неутолимою была: Ведь гурия — любимою была! Чем больше утолял желанье он, Тем дольше чувствовал пыланье он. Шах даже рядом с ней терял покой, А без нее стонал он, как больной. Свиданья были гибельней огня, А без нее не мог прожить он дня. Она ему подругою была, Возлюбленной, супругою была, В беседах с ней он счастье находил, В свиданьях с ней он страстью исходил. Своей любовью так увлекся он, Так близостью к луне зажегся он, Так был он околдован, так привык Перед собою видеть лунный лик, Что, властный, он при ней не смел вздохнуть,
