Отсрочки миг любой — бедой грозил! Он ящики на судно погрузил И доброхотных не забыл даров, — К отплытью мореплаватель готов! Неверных паства собралась опять, Чтобы в последний раз его обнять, Язычники рыдали без конца, В огонь разлуки бросили сердца, Но мастер, с виду грустен, втайне рад, Их так утешил: «У подножья Лат Найдете вы послание мое, Прочтете назидание мое». И вот повел он судно по волнам, А стадо глупое вернулось в храм. Послание нашла толпа мирян. К глазам прижав его, как талисман, Глазам не веря, все письмо прочла: В нем описал хитрец свои дела! Ошеломил язычников обман, Как при похмелье — бенджа злой дурман, Все бросились к богам, не чуя ног, — Железо обнаружило подлог. Тут крики раздались, стенанья их… Глядите же на ум и знанья их! Тем временем хитрец из мусульман Пересекал, как ветер, океан. Попутный ветер тоже был силен. Мелькнули в небе Рыбы, Скорпион, И на заре наш опытный пловец Увидел берег Рума наконец. В те дни румийский шах страдал от мук. В постель свалил владыку злой недуг. Лишь ювелир умел недуг прогнать, Но врач исчез — вернулась боль опять. Никто не мог владыке угодить, Никто не мог владыку исцелить, Недуг его давил, как тяжкий груз, К усладе жизни потерял он вкус. Раскаивался в совершенном шах, Раскаивался, но сильнее чах И вспоминал, тоскуя и крича, Лукавого, но милого врача. Зейд, на берег ступив, решил в тетрадь Свое повествованье записать: Он много дел свершал, как волшебство, Но это — удивительней всего. Свои пожитки спрятав под замком, Он в город вечером вошел тайком. Те самые оковы раздобыл, Которые когда-то распилил,
