Увидел я, что рок Дару сразил. Царя сетями смерти обкрутил. И день твой вспыхнул в боевой пыли… А мы обратно по горам пошли И снаряженье износили все, Без боя по ветру пустили все. В поход мы вышли в несчастливый час. В пути напало бедствие на нас. Теперь в лохмотьях сыновья князей, Воруют, как рабы, чужих коней. Пустыни я и горы миновал, Ногою твердой вновь на царство встал. Гляжу: увел я войско на войну, Привел лишь часть десятую одну. Увы, постигла наш народ беда, Какой отцы не знали никогда! Ты думаешь, что черен мой народ, Но горя это черного оплот. Я чернотою горя с головой Покрыт. Но верь, я не противник твой. Я внял твоим веленьям. Но гляди, Как бедствуем мы! Нашу кровь щади! Будь милосерден, слезы нам отри И дай нам жить спокойно года три. Пусть в мире обездоленный народ Еще хоть два-три года проживет! И если снова в силу мы войдем, Я сам хотел бы встретиться с царем. А понуждать войска в поход сейчас — Докука беспредельная для нас. Его посланье шлю обратно я. Его веленье — не судьба моя. Как смел? Как мне приказывать он мог! Он — царь там у себя, но он не бог! Он дерзок был, послы! Я вежлив к вам. Пусть внемлет с честью он моим словам». Так дал ответ раджа Румийцу в стан. Иначе отвечал ему хакан. Сказал: «В посланье этом злая речь, Как черный яд, как изощренный меч. Наверно, царь ваш не в своем уме, — Настолько дерзок он в своем письме. Богата и сильна страна моя. Ни в чем ему не уступаю я. Все, что он пишет мне в письме своем, Несовместимо с честью и умом. Не скажет мне и вечный небосвод, — Пусть, мол, хакан передо мной падет. С Дарой у нас, давно установясь, Была когда-то дружеская связь.
