Нет в мире ни хакана, ни Маллу. Они ушли в неведомую мглу. По краю кубка вязью вьется стих. «Они ушли, не говори о них!..» И не об Искандаре песнь веди, О Хызре говори и о Махди![30] Описание зимы, леденящий ветер которой напоминает холодные вздохи скорбящих сердцем влюбленных и стужа которой рассказывает легенды о душистом дыхании влюбленных, в душе которых горит огонь, и ледяной покров которой напоминает мрамор, а ее буран побеждает весь мир, и в это время года белый мир с небесным ликом становится светлым от пламени, подобного солнцу, или от вина, подобного огню, и собрание пирующих расцветает от весны улыбок солнцеликой красавицы
Огонь — зиме, вино пирам дано. Вино, как пламя, пламя, как вино. Огонь в жаровне, словно гроздий сок. Вино красно, как пламени цветок. А шейки фляг длинней гусиных шей, А на углях жаркое из гусей. Как розы, рдеют угли в очагах. Игра их отражается в глазах. Вино красавец юный в кубки льет. Другой — алоэ на угли кладет. И угли, источая сладкий дым, Дом озаряют блеском золотым. Рубином уголь чудится в золе. Рубин вина, как пламя в хрустале. Пусть ночь, как мускус, за окном черна, Сияньем наша горница полна. Там, за дверьми, над мускусной землей, Ночные тучи сыплют камфарой.[31] За дверью буря, вьется снежный прах, А здесь — огонь и гости на коврах, С опущенной в раздумье головой, Внимают пенью пери молодой. Поражено их сердце не вином, А пеньем пери, глаз живым огнем. В том пробудилась тайная печаль, И он на крыльях дум унесся вдаль. Когда ж он станет жертвою вина, И сядет юная пред ним луна, — В нем, непрерывно горечью дыша, Как чаша, переполнится душа. Жизнь без нее — долина горьких бед. Взглянуть же на нее отваги нет. Скажи: беда тому и тот пропал, Кому она свой поднесет фиал. И он главу преклонит, и тогда Не подниматься ей до дня Суда… Но тот блажен, кто в этот час умрет, Жизнь вечную он в смерти обретет. Когда влюбленный разума лишен, Упав, как пьяный, он впадает в сон.
