— Адель в отчаянии отправилась к Фитцосберну и сказала ему, что, если у нее родится ребенок- или что если ее беременность станет заметна, а это должно было вскоре произойти, — разразится шумный скандал, который наверняка погубит не только ее, но и его. Скорее всего, он лишится жизни, если она хоть немного разбирается в характере Феррарсов, заявила Адель. Поэтому Годфри наведался к Николасу и пригрозил аптекарю, что расскажет о его прошлом и разорит, если тот не сделает Адели аборт. — Неста остановилась и повернулась к Джону, просунув руки под его накидку и спрятав лицо у него на груди.
— Как он мог разорить его? — спросила она приглушенным голосом, по-прежнему тесно прижимаясь к нему.
— В течение долгого времени Николас пытался выдвинуться на первые роли в гильдии аптекарей, но Фитцосберн, будучи старшим гильдейским мастером в Девоне, противился этому. Он даже хотел вообще добиться его исключения из гильдии, а это означало бы, что Николас больше не смог бы заниматься своим ремеслом.
Она оторвала от его груди свое милое круглое личико, все еще прижимаясь к нему. Как приятно было ей вырваться из таверны и целиком заполучить Джона в свое распоряжение! Нынешний флирт с мужчиной живо напомнил ей беззаботные дни молодости, хотя это было не так давно- каких-нибудь десять лет назад. Неста попросту тянула время, заставляя его рассказывать всю историю: будучи от природы весьма любопытной особой, она очень хотела услышать ее.
Джон крепче обнял ее и продолжил свое повествование:
— Решая, достоин ли Николас быть членом гильдии, Фитцосберн обратился за советом ко всем остальным мастерам в западной части Англии. Он обнаружил, что лекаря вынудили покинуть Бристоль несколько лет назад, потому что на него пало подозрение в совершении абортов.
— И Николас во всем этом признался? — Неста не могла поверить своим ушам.
— У него не оставалось выбора. Он понимает, что обречен, так что ему даже хочется излить душу. Фитцосберн обнаружил, что аптекарь сбежал из Бристоля; чтобы не отвечать за вред, который он причинил некоторым женщинам и их семьям — а также от недовольства и гнева своих собратьев по профессии. Год или два он где-то отсиживался, а потом появился здесь, в Эксетере;
Его спутница вздрогнула снова, и они зашагали к лестнице возле Водных ворот.
— Получается, что если бы Николас отказался помочь Адели, Годфри угрожал сделать достоянием гласности его прошлые грешки в Бристоле? — заметила она.
— Да, у него не было выбора. Хотя, если учесть, что я видел в его аптеке эти палочки вяза, я склонен полагать, что Николас не так уж невинен, как хочет казаться. Может быть, он помогал и другим женщинам в Эксетере. Ну, как бы то ни было, попытка оказалась неудачной, и Адель умерла, что дало Фитцосберну еще большую власть над ним.
— Что же на самом деле случилось с бедной Аделью?
— Николас не слишком-то охотно распространялся на эту тему, но, похоже, у нее почти сразу же началось сильное кровотечение. Она пришла к нему в аптеку после того, как он отослал Эдгара домой на ночь. Аптекарь подчеркнул этот, факт, чтобы снять с парня любые и всяческие подозрения, и я ему верю.
— А как тело попало во двор церкви Святого Варфоломея?
Они начали спускаться по ступенькам, Джон шел впереди, чтобы поддержать ее, если она поскользнется на неровных камнях. Он ответил:
— По словам аптекаря, женщина умерла от кровотечения в течение примерно часа. Он подождал до полуночи, потом вывел из конюшни в саду своего пони и погрузил на него тело, завернутое в одеяло. Он проехал по маленьким улочкам Бретэйна, где люди не склонны задавать лишние вопросы, а потом свалил тело под стену церкви Святого Варфоломея.
В молчании они прошли между двумя огородами на Прист-стрит и далее на Айдл-лейн, где их приветливо дожидалась сложенная, из сосновых бревен гостиница под соломенной крышей.
— Что сталось с Эдгаром после всех треволнений сегодняшнего дня? — спросила хозяйка постоялого двора, когда они остановились у дверей ее дома.
— Его освободили, и он пошел домой к отцу. Он был безутешен оттого, что Николас уже никогда не выйдет из тюрьмы, разве только для того, чтобы отправиться к месту казни.
— А Фитцосберн? Что будет с ним?
Джон последовал за Нестой в теплое нутро дома и помог ей освободиться от накидки.
— Я даже не уверен, что он совершил что-либо противозаконное. Вероятно, то, что он вынудил Николаса сделать аборт, и можно считать преступлением, но он сможет отрицать это, если пожелает. Других доказательств, кроме слов лекаря, у нас нет.
— Похоже, шерифа отнюдь не беспокоит наличие или отсутствие доказательств, — с сарказмом заметила Неста. Она пошла вперед к столу у огня и сделала знак Эдвину принести эль. В таверне сидело несколько завсегдатаев, но после суеты, которую принес с собой визит архиепископа, в зале в этот ранний вечерний час было тихо.
Они сидели и разговаривали еще некоторое время, и посетители уже были в курсе драматических событий, непосредственно касавшихся самого известного городского лекаря, — Джона всегда изумляла скорость, с которой по Эксетеру распространялись новости и слухи.
Когда за окнами стемнело, он неохотно встал из-за стола, почти касаясь головой грубо оструганных балок, поддерживающих второй этаж.
— Мне пора отправляться, Неста, — произнес он на смеси корнуолльского и валлийского, на которой они всегда разговаривали, оставаясь вдвоем. — Сегодня на ужин Мэри приготовит вареную телятину, и моя дражайшая супруга уже сгорает от нетерпения — ей хочется поскорее услышать последние новости из уст непосредственного участника событий.
Она проводила его до двери, он поцеловал ее на прощание и направился в сгустившихся сумерках к дому на Мартин-лейн и к семейному счастью.
Глава шестнадцатая,
Разрывы в облаках, которые Неста с Джоном наблюдали с городской стены, быстро становились все шире и шире, к вечеру небо очистилось и ударил мороз, необычайно сильный для одиннадцатого дня декабря. Ветер стих, в небесах засверкали мириады звезд, и на востоке вверх по небосклону карабкался молодой месяц.
Подобно большинству обитателей Эксетера, Джон был дома, наслаждаясь горячей пищей, подогретым вином с пряностями и жарким огнем очага. Они с Матильдой набросили шерстяные плащи поверх своих туник и надели толстые шерстяные носки и мягкие домашние туфли. Поскольку ни в одном городском доме в окнах не было стекол, для защиты от ветра и дождя им приходилось полагаться на льняные занавески и ставни, но проникающий во все щели холод заставлял обряжаться в тяжелые зимние одежды и поддерживать жаркий огонь в очаге.
Вареная говядина с турнепсом и капустой была хороша: на кухне, как, впрочем, и в других делах, Мэри демонстрировала недюжинные способности и чудеса сноровки. За едой Джон с удовольствием поведал Матильде все подробности минувшего дня, наслаждаясь возможностью подпортить репутацию их соседа, к которому всегда благоволила его супруга. Даже сейчас она пыталась оправдать его, впрочем, без особого успеха.
— По крайней мере, с этой чепухой о том, что именно Фитцосберн обесчестил Кристину Риффорд, покончено- девушка не смогла вспомнить ничего, порочащего его.
Что же до предполагаемого отцовства ребенка Адели, то это всего лишь домыслы убийцы-аптекаря, — возразила она.
Матильда на секунду умолкла, пораженная внезапно пришедшей ей в голову мыслью.
— Подумать только, а я еще приходила к нему в прошлом месяце, когда у меня вскочил ячмень на глазу — он же запросто мог отравить меня.
