гарантирована безусловная верность жены. Намучившись с Джессикой, он считал женскую верность важнейшим условием счастливой семейной жизни. А любить его было не за что. В свое время эту истину ему более чем доходчиво растолковала первая жена.
Собственные сексуальные проблемы мистер Вудвордс успешно решал благодаря коротким ни к чему не обязывающим связям на стороне. Его жену это нисколько не волновало. Возможно, Хельга и не подозревала об изменах мужа. Мистер Вудвордс был очень осторожен, и никакие доброхоты ни разу не поставили Хельгу в известность об истинном положении дел.
Во всем остальном Хельга была превосходной супругой. С детства приученная к порядку аккуратной матерью, Хельга легко, без жалоб и как-то незаметно справлялась с хозяйственными хлопотами. Прекрасно воспитанная и неизменно доброжелательная, она пришлась по душе знакомым мистера Вудвордса, и они наперебой поздравляли его с удачной женитьбой.
Рождение сына особенно не взволновало ни Хельгу, ни ее мужа. Хельга не привыкла сидеть дома и, едва оправившись от родов, вернулась на работу. Маленький Дилан был передан на попечение няни, а затем матери Хельги, которая была несказанно этому рада.
Без каких-либо специальных педагогических приемов бабушка обучила Дилана немецкому языку. Так что в три года ребенок вполне бегло мог изъясняться как на немецком, так и на английском. У них был собственный, известный лишь им двоим уговор — на улице и в гостях разговаривать по-английски, а дома только по-немецки. Видя способности внука, бабушка начала потихоньку обучать его чтению и письму на двух языках, и мальчик уже в пять лет свободно читал сказки братьев Гримм на немецком.
Когда пришло время отдавать ребенка в школу, учителя в один голос заявили изумленным родителям, что в первом классе начальной школы ему делать нечего, и Дилан был сразу зачислен во второй.
Все свои детские годы Дилан провел возле бабушки. Родители ревностно контролировали его учебу, изредка устраивали сыну детские праздники. Дилан любил своих родителей, но бабушка была для него всем. Ее смерть стала для Дилана первым настоящим ударом. Ему тогда исполнилось пятнадцать.
Из очаровательного, послушного ребенка он превратился в весьма ершистого подростка, которому непременно надо было спорить с родителями по любому поводу. Дилан и сам не знал, что его больше раздражает — приверженность родителей бесхитростному провинциальному образу жизни или их категорическое нежелание вступать с ним в какие-либо дискуссии. Все выпады сына они отражали с каким- то непреходящим спокойствием.
Блестяще окончив школу, Дилан без малейших затруднений поступил на экономический факультет, выиграв ежегодную стипендию. Он почему-то был уверен, что родители мечтают в будущем видеть своего сына учителем. Однако предвкушаемых Диланом бурных объяснений так и не состоялось. Родители спокойно поздравили сына с блестящим окончанием школы и поступлением в университет, и на этом все обсуждения закончились. Жизнь стремительно менялась, но мать с отцом словно ничего не замечали.
Временами Дилану казалось, что они с бабушкой относились к одному и тому же миру, а родители — к совершенно другому, холодному и враждебному. Дилан иногда с грустью думал, что, будь бабушка жива, он гораздо чаще приезжал бы в родной город и подолгу бы в нем гостил.
Дилан рассказал Джереми лишь часть правды о происхождении внезапно свалившегося на него наследства. Он припомнил, как однажды, вернувшись с лекций, столкнулся на пороге своей квартиры с очень пожилым незнакомым человеком. Несмотря на явно преклонный возраст, держался незнакомец весьма бодро и с большим достоинством. Да и одет он был стильно и дорого, отнюдь не по- стариковски.
Завидев Дилана, незнакомец отчего-то просиял и протянул ему руку, как хорошему знакомому. Дилан с улыбкой пожал гостю руку и пригласил его в гостиную.
— Я сейчас сварю кофе, — начал было он, но мать резко его перебила:
— Это ни к чему. Господин уже уходит.
Пораженный Дилан вопросительно посмотрел в глаза матери, но та молчала с суровым застывшим лицом. «Господин» послушно открыл дверь и, уже выходя, полуобернулся к Дилану и с улыбкой сказал:
— Всего доброго, Дилан. Рад был повидаться.
Мать молча закрыла за странным гостем дверь и ушла в свою комнату. Отец просто от всего устранился, уединившись в гостиной с телевизором. Однако в этот раз родителям оказалось не так-то легко уйти от объяснений. После его настойчивых расспросов мать наконец сдалась.
— Это брат твоей бабушки, — коротко произнесла она, не глядя на сына.
— Но почему я раньше его никогда не видел у нас в гостях? — недоуменно спросил Дилан. — И разве обязательно было так невежливо его выставлять?
— Потому что мы не хотим поддерживать с ним какие-либо отношения, — сурово заявила мать. — И тебе не позволим.
— Но почему?!
Мать вздохнула и некоторое время теребила длинную нитку аметистовых бус.
— Потому что из-за него мы с твоей бабушкой едва сводили концы с концами, — тихо произнесла она наконец.
— Но ведь это же мой дед, хотя и двоюродный. — Дилан запальчиво посмотрел на мать. — И к тому же он наверняка не хотел причинить вам зло.
— Это было не в его власти, — непонятно возразила мать и безапелляционно добавила: — Этот человек нам никто. И никаких обсуждений больше не будет.
И как ни старался Дилан, ему так и не удалось что-либо узнать о своем внезапно объявившемся родственнике. А позже Дилану стало не до него. Много сил и времени отнимала учеба, да еще Дилан начал подрабатывать бухгалтером в одной из оптовых фирм, а позже предпринял первые попытки создать собственный бизнес.
Это было время у когда ему приходилось работать по восемнадцать часов в сутки практически без выходных и каких-либо гарантий на успех. Он видел, как одна за другой появлялись и так же стремительно исчезали созданные было фирмы.
Дилан стиснул зубы и неистово рвался к своей цели. Его бешеная работоспособность, врожденная коммуникабельность и деловая хватка помогли ему достичь определенных успехов, а позже создать собственный бизнес в Европе. И здесь у него состоялся едва ли не первый в жизни неприятный разговор с родителями. Вместо того чтобы порадоваться его успехам, они заявили:
— Не думали мы, что наш сын когда-нибудь станет работать на чужую страну, не интересуясь жизнью родителей. Не так мы тебя воспитывали…
— Да вы вообще никак меня не воспитывали! — закричал Дилан, — Ни на какую страну я не работаю. Я работаю только на самого себя!
И вот промчалось несколько лет, Дилан стал если не одним из богатейших людей мира, то, во всяком случае, вполне преуспевающим дельцом. И тут нежданно-негаданно пришла весть о наследстве. Дилану не пришлось долго гадать, кто это вдруг решил его облагодетельствовать, по выражению Джереми. Тот самый человек, которого его родители в свое время не захотели пустить на порог, сделал ему поистине королевский подарок.
Вспомнив ту отвратительную сцену, Дилан вновь испытал жгучий стыд не только за родителей, но и за себя самого. Ему ведь никто не мешал броситься вслед за тем человеком, попытаться с ним поговорить, посидеть в каком-нибудь кафе, если уж дома нельзя. Но нет, вместо этого он пустился в ненужные пререкания с матерью, и время было безнадежно упущено.
Известие о том, что у бабушки есть родной брат, не явилось для Дилана внезапным открытием. Однажды, когда ему было лет двенадцать, бабушка достала из шкафа довольно большую шкатулку лакированного дерева. Любопытный Дилан никогда ее раньше не видел и сразу же заинтересовался ее содержимым. В шкатулке оказалось множество писем на немецком языке, старинных рождественских открыток, эмалевая брошь в ажурной серебряной оправе.
Но больше всего внимание мальчика привлекли черно-белые фотографии, наклеенные на тисненый картон. На одной из них, держа на коленях младенца, сидела на стуле с высокой спинкой… его мама. Возле нее стоял мальчик лет пяти, уцепившись ручонкой за ее юбку и скорчив уморительную рожицу.
Дилан не мог глаз отвести от этого странного снимка. Мама была одета в какое-то незнакомое темное платье с широкой юбкой. Дилан никогда не видел у нее такого платья. Но его поразил не столько наряд
