Мистер Вудвордс, между тем, продолжал:
— В качестве компенсации за это неудобство я готов предложить арендную плату, превышающую обычную, скажем, раза в полтора. Плюс оплата ваших услуг в качестве повара и горничной. Ну как, годится?
Хелен выдавила слабую улыбку и кивнула. Теперь, когда путь к заветному призу был расчищен, отступать было бы глупо. Нельзя отвергать подарки Фортуны.
— Ну вот и договорились. — Мистер Вудвордс завершающим жестом опустил ладони на подлокотники кресла. — Теперь осталось лишь обозначить сроки, когда я смогу водвориться в ваших владениях.
Хелен решила принять заданный собеседником шутливый тон:
— Не подойдет ли вам будущий понедельник, синьор? За это время я подготовлю лучшую комнату в доме.
Дилан добродушно рассмеялся:
— Вполне подойдет, мисс!
Они еще немного поговорили, и Хелен, поблагодарив любезного господина Вудвордса за интервью, торопливо вышла из отеля. Весь обратный путь она думала только о том, как ей рассказать Кевину об этой авантюре. Именно так она мысленно называла свою затею.
Не зная условий мистера Вудвордса, Хелен хотела преподнести любимому миллион прямо на блюдечке. И вполне можно было бы сохранить тайну его происхождения. В конце концов, она ведь и сама могла получить наследство! И не пришлось бы травмировать любимого двусмысленностью ситуации — какой ужас, в ее доме целый месяц жил другой мужчина! Да еще молодой, красивый и богатый. А как быть теперь?
Она, Хелен, должна будет жить в своей квартире, а Кевину предложить месяц перекантоваться без нее, пусть даже и в престижном пригородном районе? Да он попросту решит, что его вежливо выгоняют, вот и все! Нет, волей-неволей придется ему все рассказать. И этот разговор пугал Хелен.
8
Оставшись один, Дилан некоторое время задумчиво смотрел в окно. Он не узнавал самого себя. Чего ради он прилетел в Кливленд? Дела, которые ждали здесь Дилана, вовсе не требовали его непременного личного присутствия. Все эти сделки вполне можно было бы совершить через доверенных лиц, детали оговорить по телефону.
И все же его почему-то влекло в Кливленд, в город, где прошли его детство и юность. Что это, ностальгия или желание вновь увидеть старых друзей? Возможно. Но Дилан не был до такой степени сентиментален, чтобы из одних лишь эмоций уехать, оставив основной бизнес на попечение младших компаньонов.
И теперь эта девушка. Дилан и сам не мог понять, почему она произвела на него такое сильное впечатление. Немного застенчивая и даже робкая. Казалось бы, не совсем типичные качества для журналистки, да еще американки. И вместе с тем в ней угадывались чувство собственного достоинства и какая-то внутренняя сила. Наверняка она без посторонней помощи пробивает себе дорогу в этом непростом мире. Может быть, они с ним одного поля ягода.
Дилан невесело усмехнулся при этой мысли. Безусловно, она привлекательна, даже красива. Ну и что с того? Мало ли Дилан знал привлекательных женщин. Но было что-то очень трогательное в ее улыбке, в манере смотреть в лицо собеседника с доверчивым любопытством. У ее медовых глаз, опушенных длинными густыми ресницами, было какое-то особенное, немного детское выражение. Совсем еще молоденькая и очень чистая девушка. Интересно, сколько ей лет. Года двадцать два-двадцать три? Хотя в этом возрасте обычно защищают диплом, а в Хелен уже чувствуется серьезный журналистский опыт. Да и какое ему, Дилану Вудвордсу, до всего этого дело.
Он вновь припомнил, с каким тактом Хелен предложила ему пожить в ее доме. Не знает, на что идет, глупышка! Дилан вновь усмехнулся, представив, как изменится поведение спокойной и обаятельной Хелен, как только он приступит к своему эксперименту.
Возможно, в самом начале она с вежливой извиняющейся улыбкой попросит его не лежать в ботинках на диване и не стряхивать пепел в цветочный горшок. Хелен даже заботливо расставит пепельницы в пределах его досягаемости, поняв, что Дилан — заядлый курильщик. А когда он, неловко повернувшись, сбросит на пол заварочный чайник, Хелен предупредительно скажет: «Не беспокойтесь, ничего страшного!» и молча уберет осколки. Или даже добавит, что посуда бьется к счастью, а этот чайник давно ей разонравился.
Но так продлится лишь первые два-три дня. Затем ее тон будет становиться все менее доброжелательным, а взгляды в его сторону — все мрачнее и выразительнее. Увидев, как одна за другой разбиваются ее фарфоровые безделушки, ломаются стулья, пачкаются покрывала и скатерти, Хелен подсчитает в уме, а компенсируются ли эти убытки обещанной щедрой оплатой? В результате она решит, что игра не стоит свеч, а желание помочь человеку — ее трудов и нервов. И Хелен высокомерно заявит, что вынуждена расторгнуть их соглашение. Она даже закатит скандал, когда Дилан откажется выплатить стоимость испорченного смесителя в ванной комнате, и ее нежный мелодичный голос сорвется на визг.
Именно по такому сценарию развивались события в различных европейских городах. Почему Америка должна стать исключением?
За это время Дилан успел не раз убедиться, что симпатичные, интеллигентные, добродушные женщины в считанные минуты способны превратиться в жутких фурий, выкрикивающих замысловатые ругательства.
И у Дилана возникло стойкое подозрение, что большинство женщин изначально являются злобными алчными мегерами. А все эти улыбки, нежный голосок и изысканные манеры не более чем ловушки, которые женщины расставляют простодушным мужчинам. Ведь не может же кролик в одночасье превратиться в разъяренного тигра, увидев, что кто-то разрушил его нору. А женщина почему-то может. И это была одна из причин, по которым Дилан не спешил узаконить отношения с прекрасной Сильвией.
С Сильвией Арнонти, этой полной очарования молодой итальянкой, он уже почти год встречался в Милане. Сильвия была совладелицей небольшой рекламной фирмы. Дилан Вудвордс познакомился с ней на одном из официальных приемов, где непременно должен был появиться «в интересах бизнеса». Подобных помпезных церемоний Дилан терпеть не мог, но понимал, что периодически появляться на них успешному деловому человеку необходимо.
Тот раз был практически единственным, когда Дилан не счел свое время потраченным впустую. Яркая итальянская красота Сильвии, живость ее манер, чувство юмора буквально вскружили ему голову. Они вместе сбежали с этого приема и с тех пор продолжали встречаться. Их отношения не были обременительными и вполне устраивали Дилана. До недавнего времени он считал, что они устраивают и саму Сильвию. По крайней мере сам Дилан думал именно так. До поры до времени…
Однажды, когда они ужинали в открытом итальянском ресторане в пригороде Милана, Сильвия с очаровательной улыбкой заявила, что настало время подумать об их будущем.
— Мы уже неплохо знаем друг друга, — произнесла она, пригубив рубиновое вино. — Что, если я перееду в твой дом, а мою квартиру мы продадим и вложим деньги в совместный бизнес? К тому же две квартиры содержать дороже, чем одну.
— Ты решила переехать ко мне? — удивленно спросил Дилан. Его действительно удивило это неожиданное заявление. С чего бы это вдруг. И потом, какой у них может быть совместный бизнес? Они работают в разных сферах. К тому же его вполне устраивали их периодические встречи то на его, то на ее территории. Иногда, если позволяли дела, они устраивали совместные поездки на побережье.
Сильвия любила и умела развлекаться. Она умела танцевать народные итальянские танцы, играть на мандолине и порой устраивала для одного лишь Дилана целые театрализованные представления с волнующим сексуальным подтекстом. С Сильвией было весело проводить время, но постоянно жить с ней в одном доме Дилан не стремился. Он не был готов что-либо менять.
— Мне казалось, ты больше всего ценишь свою независимость, — повторил Дилан. — С чего тебе
